Книга В твой гроб или в мой?, страница 103 – Жаклин Хайд

— Кексы…

Ее рука поднимается в воздух, чтобы остановить его.

— Кроме кексов, которые я еще даже не испекла. Знаешь что, Дойл? Поскольку вы все сказали мне взять под контроль кейтеринг, я буду печь то, что мне нравится, а если вам это не понравится, не ешьте!

Уитли стремительно уходит, оставляя Дойла кипящим от ярости, как неопытного мальчишку. Он действительно собирается преследовать ее? Я использую телекинез, чтобы поднять чугунную кочергу, спрятанную под паутиной, и обрушиваю ее на толстый затылок Дойла.

Он разворачивается, как и предполагалось, злой.

— Какого хрена ты делаешь? — рычу я.

— Какого хрена, чем ты меня только что ударил? — говорит он, морщась, когда его глаза снова становятся естественными карими. Он потирает затылок.

— Кочергой для камина. Ты и твоя новая подружка портите мне вечер, не говоря уже о твоей очевидной неспособности держать себя в узде, — говорю я, замечая, как по его коже пробегает рябь под пиджаком.

Такое случается только тогда, когда Дойл крайне взвинчен, а это бывает крайне редко. С первого года своего обращения он ни разу не потерял контроль над собой, что неслыханно для любого сверхъестественного существа. Я не ожидаю от него меньшего — не с учетом всего, через что ему пришлось пройти.

— Она не моя подружка, — говорит он обиженным тоном.

— Я ни разу не видел, чтобы ты был так неприятен с леди.

Его руки сжимаются в кулаки, а ноздри широко раздуваются.

— Она не леди! Она сатана в женском обличье, посланный утащить меня в мой личный ад. Она отказывается прислушиваться к голосу разума, и удивительно, как на нее не действует то, что я говорю «нет». Что заставляет женщину вторгаться в мои владения и указывать мне, как вести хозяйство? Она постоянно твердит, что мне нужно… Что ты делаешь?

Я ухмыляюсь, порхая пальцами по экрану телефона.

— Отправляю шеф-повару список твоих любимых блюд. Она прислала мне свой номер.

— Пошел ты, Влад, —рычит он, набрасываясь на меня.

Я хлопаю ладонью по его обтянутой костюмом груди и чувствую стену силы. Этот мужчина обладает силой Голиафа, заключенного в жуткое человеческое тело.

— Ты буквально вибрируешь, Дойл, и через двадцать четыре часа к нам прибудут еще гости.

Он моргает, затем заметно вздрагивает в попытке подавить свой гнев.

Мое раздражение, однако, все еще кипит.

— Обри в моей комнате, голая, и какого черта я делаю, Дойл? Где я? Стою с оборотнем, которого нужно нянчить впервые за три столетия его жизни? Думаю, нет.

— Если ты еще хоть раз когда-нибудь ударишь меня кочергой, я тебя съем.

— Держи себя, блядь, в руках, и мне не придется этого делать.

Тихий звук шагов по коридору заставляет все его тело снова напрячься. Странно.

— Когда приедут грузчики? — спрашивает Уитли, появляясь снова с искаженным от раздражения лицом.

Что не так с этими людьми и грузчиками?

— А что? Что тебе нужно, шеф? — спрашиваю я вежливо.

Я ухмыляюсь, видя неподдельное раздражение, написанное на лице Дойла. По крайней мере, это будет весело.

— Джордж упомянул, что грузчики приедут поздно вечером, и я подумала, не будут ли они возражать перенести кое-какие вещи, которые мне понадобятся на утро. Будет гораздо разумнее сделать это сегодня вечером, когда гостей не будет повсюду, чтобы поставщики провизии могли пройти.

— О, — у меня возникает идея, и я злобно ухмыляюсь, показывая зубы. — Я уверен, что у Дойла сейчас нет никаких неотложных дел. Он может тебе помочь.