Книга Перепрошит тобой, страница 50 – Жаклин Хайд

— Какой же ты большой, — шепчет она, будто дразнит.

— А ты очень маленькая. Смотри, не бери на себя больше, чем сможешь осилить, — предупреждаю я, наблюдая, как по ее телу пробегает дрожь.

Я крепко держу руки на подлокотниках и позволяю ей делать со мной все, что хочет, когда она поворачивается у меня на коленях, чтобы дотянуться до расстегнутого воротника моей рубашки. Она вжимается в мои бедра, совершая томное вращательное движение, потираясь о меня своей киской через ткань леггинсов.

— Думаю, я справлюсь, — она делает паузу и скользит взглядом по моей груди. — И готова поспорить, что смогу перевернуть твой мир с ног на голову с такой силой, что ты хоть раз в жизни наконец расслабишься. Ты настолько зажат, что просто удивительно, как никто до сих пор не раскусил, что ты вампир, — говорит она, проводя руками вверх по моему телу.

От этого легкого прикосновения я напрягаюсь. Эта женщина считает меня вампиром и тем не менее играется со своей жизнью, как полная безумица. Ее руки скользят ниже, и я позволяю этому случиться.

Как странно…

С опозданием я осознаю, что она не вызывает во мне такого отвращения, как другие людишки, с которыми мне доводилось контактировать, и что я могу вынести ее ровный пульс. Обычно я не терплю близости людей, их энергетика кажется вялой и слабой в сравнении с моей.

— И с чего бы мне соглашаться на это? — спрашиваю я, испытывая искреннее любопытство, почему она выбирает эту игру, из которой не извлечет никакой выгоды. Я никогда не поддамся влиянию человека, и, учитывая, сколько она знает, ее жизнь на волоске, что бы она ни делала.

За исключением того, что ее лоб разглаживается, пока она ласкает меня взглядом.

— Считай это гражданским долгом. Спасение одного миллиардера от саморазрушения минетом, — говорит она сардонически.

— А если не сможешь? — интересуюсь я, зная, что ей никогда не сломить мой контроль, и я останусь столь же невозмутим, как и всегда, по отношению к прекрасному полу. Сексуальный акт существует для разрядки, и только для разрядки.

— Я соглашусь бытьхорошей девочкой и перестану доставлять тебе проблемы, а ты, — она щелкает меня пальцем по носу, — надеюсь, хоть немного расслабишься.

Внутренне я усмехаюсь. За те немногие дни, что я знаю эту женщину, она ни разу не дала мне ни малейшего повода усомниться в том, что ей вообще знакомо значение слова «хорошая». Я окидываю ее взглядом, отмечая, насколько она пышненькая, для столь миниатюрного человека. Крохотный клубок хаоса. Было бы глупо доверять ей, а я не глупец.

— Тогда, конечно, — говорю я, удовлетворенный тем, что уже победил. Я покажу ей истинное значение того, что значит быть поставленной на место, еще до конца этой ночи.

Она соскальзывает с меня и склоняется, словно собираясь встать на колени, устремив свой изумрудный взгляд на меня промеж моих ног.

Я склоняю голову, бросая ей взгляд, полный вызова, подстрекая ее продолжить, подстрекая довести до конца то, что она начала своим болтливым ртом.

Я не останавливаю ее, когда она расстегивает мой ремень. Не останавливаю, когда ее руки скользят по моей груди, медленно расстегивая пуговицы. Не останавливаю, хотя я задумываюсь об этом в тот миг, когда она смотрит на меня таким взглядом, который не поддается описанию, словно заглядывая в самую душу.