Книга Все потерянные дочери, страница 216 – Паула Гальего

— Значит, мы должны сражаться за Волков, а не за Львов, — говорит другойВорон, приподнимая бровь.

Я медленно качаю головой. — У меня нет времени, чтобы показать вам мир, за который стоит сражаться, и я знаю, что мое слово ничего не стоит. Я прошу вас лишь о том, что если вы сомневаетесь — не сражайтесь; ни за неё, ни за меня.

Наступает момент колебания, затем Лоренцо делает шаг вперед, чтобы намеренно привлечь их внимание, и меняется. Возвращает свой истинный облик и снова улыбается. Прыжок веры.

— А если бы мы сражались с тобой… — начинает говорить девушка, выступавшая раньше, — что мы могли бы сделать?

Надежда вспыхивает в моей груди. — Как тебя зовут? — спрашиваю я.

Она колеблется. Медлит так долго, что я понимаю: заговорив, она называет свое настоящее имя. — Флоренс.

— Флоренс, — повторяю я и улыбаюсь, потому что знаю, как важен этот момент для неё. Если всё пройдет хорошо, она запомнит его навсегда, как я помню тот день, когда призналась Кириану, кто я такая. — Нас всех тренировали как солдат. Вы хорошие воины и были бы ценны в любой битве.

Девушка с волосами, заплетенными в косу, торжественно кивает. — Я не хочу оставаться в стороне. Я буду сражаться, если потом ты выяснишь, что стало с моей семьей.

У меня сжимается сердце. — Я представлю тебя лидерам ковенов, — обещаю я. — Сделаю, что смогу.

Она дарит мне улыбку, робкую и неуверенную, всё еще слишком жесткую, которую я берегу там, где храню надежду.

— Я тоже хочу знать, — говорит парень. — И я. — И я тоже…

Один за другим, семь Воронов в комнате решают сражаться, и хотя мне хотелось бы иметь время для чего-то большего, чем просто благодарность, времени у нас нет.

— Если вы собираетесь это делать, важно, чтобы вы нашли оружие как можно скорее.

Они удивляются, но не спрашивают. Я же сказала: они обученные солдаты. Все знают дисциплину и слишком хорошо знают, что такое жертва. Сегодня они будут сражаться, не задавая вопросов, а завтра я попытаюсь найти ответы.

Глава 36

Кириан

Ветер приносит имя. Я слышу его с тех пор, как встал сегодня утром. Иногда мне кажется, что это моё воображение, иногда я уверен, что какой-то дух произносит его прямо мне в ухо; но всякий раз, оборачиваясь, я нахожу за спиной пустоту. Я не знаю, что говорит этот голос, который не голос, этот шепот, который не шепот.

Сейчас я слышу его снова, за мгновениедо начала битвы; слышу, но тут же забываю.

Тишина в лесу внушает трепет, и я спрашиваю себя, причастны ли к этому Дочери Мари. Они распределены по всей армии, по всем флангам, которые мы собираемся прикрыть. Ева находится здесь, рядом с Ниридой. Она уже некоторое время стоит с закрытыми глазами, слегка отведя руки от тела.

Командор бросает на меня взгляд, и я киваю, серьезный и сосредоточенный. Капитан Нисте слева делает то же самое.

Темнеет. Час почти пробил. Я смотрю вверх, на просветы неба, которые позволяют нам видеть кроны самых высоких деревьев. От солнца не осталось и следа, но свет еще есть, и мы должны ждать, пока последний луч не покинет день.

Нирида подходит к Еве, и та резко открывает глаза. — Готова?

Ева изображает улыбку, которая могла бы сойти за злодейскую. — Всегда.

Теперь она знает, кто находится по ту сторону этих стен. Потребовалось немалое самообладание, чтобы не позволить ей сорвать все планы и ворваться в тронный зал в одиночку. Не знаю, что сделала Нирида после того, как попросила меня оставить их наедине. Что бы это ни было, оно сработало, потому что Ева не отправилась ко двору, чтобы уничтожить всё.