Книга Все потерянные дочери, страница 14 – Паула Гальего

— Пойду потом, — бурчит он. — Когда всё закончу.

— Закончишь что? — прищуриваюсь.

Арлан смотрит на меня с недоверием. Возможно, я переигрываю. Я вдыхаю глубже, выпрямляюсь, делаю лицо чуть жёстче — игнорируя, что он истекает кровью у меня на глазах.

Возможно, настоящую Лиру это бы и не заботило.

— Ты читал письмо?

Арлан качает головой и протягивает конверт. На бумаге — пятна крови.

— Нет, но я знаю, что он тебе предложит.

Я жду, в напряжении. Но он ничего не добавляет, и я быстро разрываю запечатанный край, достаю письмо и читаю.

Оно короткое. Всего несколько строк, безо всякой дипломатической витиеватости и церемоний, которые были бы уместны в письме короля, если бы речь шла о чём-то менее важном.

Когда дочитываю, поднимаю взгляд на Арлана.

— Он хочет встречи в Илуне, — говорю. — Мы должны убедить его, чтобы вся Земля Волковпошла на войну.

ТОТ, КТО ЖДЁТ

Наказание, которое нам с Мари было назначено, определили другие боги, другие силы — или, по крайней мере, так нас заставили думать. И сначала — под гнётом вины, раскаяния и бездонной печали — мы не придавали этому значения. Но одно мы понимали ясно: кто приводит приговор в исполнение.

Это Эрио делает нашу дочь смертной. Это он уводит её, когда заканчивается её земная жизнь. И это он вынуждает меня расколоть реальность надвое, создать рай и ад — и поселиться в последнем, чтобы Мари могла хотя бы увидеть нашу дочь.

Так у него появилась работа, цель и власть. Он стал тем, кто всегда совершает этот путь, кто берёт смертных за руку и проводит через Чистилище, кто взимает плату за их переход, кто добавляет условия по прихоти… Он же начал карать смертных, осмелившихся его оскорбить, заставляя их вечно блуждать по Чистилищу. Он породил Ланяйде — чуму, унёсшую тысячи жизней за всю историю. Он уводил людей раньше срока — ради удовольствия, из любопытства, чтобы в очередной раз доказать своё превосходство.

Поэтому я не удивлён, увидев его здесь, у ворот моего дома — с этой пустой, ужасной маской вместо лица и короной из рогов.

Я не принимаю облик волка, потому что знаю: этот другой облик разозлит его куда больше.

Эрио тёмными впадинами глаз оглядывает мои ноги, грудь, руки… и моё лицо, которое, даже в своей обыденности, никогда не сможет перейти на ту сторону.

— Ты жульничал, — шипит он. Его череп не движется, но голос раздаётся отчётливо.

Я тоже мог бы говорить так, без губ, без звука, — но я нарочно размыкаю губы, произношу каждое слово, чтобы он видел, как я это делаю.

— Она предложила мне плату. И я её принял.

Под моими ногами пробегает дрожь. Рябь в самом полотне реальности.

— Ты снова играешь нечестно.

На этот раз дрожь вызываю я. Она мощнее. Опаснее.

— Мне не нравятся твои намёки, Эрио. И я вынужден напомнить тебе: это ты пришёл в мой дом.

Он вскидывает голову — его рога уходят назад, жест гордый, презрительный.

— Те же силы, что вмешались, когда ты впервые нарушил правила, могут вмешаться снова.

Смерть. Любовь. Жизнь. Равновесие.

Так говорили. Так уверяли. Боги богов. Силы, что живут внутри нас, из которых соткано само полотно реальности. Я был тогда слишком сломлен, чтобы понять,но теперь я цел — и точно знаю: этим силам на нас наплевать.

Я улыбаюсь Эрио:

— Благодарю за заботу, брат. Но я умею прикрывать свою спину.

Между нами пробегает новая волна энергии. Взаимное предупреждение. Неизбежное разрушение.