Книга Все потерянные дочери, страница 17 – Паула Гальего

Эдит стоит за моей спиной, глядит на меня через зеркало туалетного столика — как и я сама. Потом осторожно спрашивает:

— Хочешь накинуть плащ?

Она смотрит на чёрные браслеты. Я качаю головой.

— Мне они нравятся.

Она подходит ближе, встаёт напротив.

— Если они значат то, что я думаю… тогда и мне тоже, — говорит она, голос чуть дрожит, звучит мягко, совсем не по-королевски. — Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты сделала.

У меня ком в горле. Но я поднимаю голову и спрашиваю:

— И как ты думаешь, что именно я сделала?

Она немного медлит — но не колеблется.

— Ты вернула моего брата.

— Ты не хочешь знать, как?

— Я видела, как. — Её голос твёрд. Она слегка качает головой. — Своей силой. Своей любовью. С помощью украденных монет… — Улыбается. — Мне этого достаточно.

Мы смотрим друг на друга — и между нами витает правда. Тяжёлая. Тёмная.

— Можно я расчешу тебя? — вдруг спрашивает Эдит.

Я киваю и вновь поворачиваюсь к зеркалу.

Эдит встаёт у меня за спиной, и, прежде чем взять щётку, проводит пальцами по моим волосам.

— Мне нужно задать тебе один вопрос, — говорит она, когда я закрываю глаза. — Но ты не обязана отвечать, если не захочешь.

— Что за вопрос?

Её пальцы замирают, запутанные в медных прядях. Она смотрит на меня через зеркало.

— Цена была высокой?

Я смотрю на браслеты.

— Я бы заплатила больше, — отвечаю.

Грудь Эдит вздымается — она резко вдыхает.

— Одетт…

— Он не потребовал жертвы, — признаюсь. Потому что чувствую: именно ей я хочу это рассказать. Потому что Эдит поймёт. — Думаю, он только подарил мне…

Я знаю, как это звучит. Знаю, о чём она сейчас думает.

Сделки — это всегда опасно. Они всегда требуют чего-то взамен. Но в её глазах ещё тлеет боль — настоящая, тяжёлая, которая не исчезает даже после того, как Кириан вернулся. И я знаю: она понимает.

Она кивает. Снова начинает расчёсывать мои волосы.

— Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, чтоугодно… я в вечном долгу перед тобой.

Глава 5

Кириан

Солнце прогревает мраморный пол тронного зала. Солдат больше нет. Ни дворян, ни капитанов. Нирида умудрилась очистить помещение за удивительно короткое время.

Полагаю, случай того требовал.

Именно она рассказала мне, какое письмо получила Одетт… нет, какое письмо получила Лира. А сама в это время лечила юного Арлана.

Стулья расставлены полукругом; все — помпезные, вычурные, в стиле Львов: резное дерево с излишними узорами, бархатные подушки, ножки, стилизованные под когти… Зал большой, никто не оказывается в выгодной позиции — все на равных. Капитаны усаживаются. Камиль тоже здесь, с самыми могущественными из своих ведьм. Приходят дворяне, сражавшиеся изнутри, и воины, возглавлявшие сопротивление. За стульями — приглашённые: лейтенанты, храбрые солдаты, правая рука командиров, другие ведьмы и Ильан, командир Камиль.

Он мог бы сесть рядом с ней, но остаётся стоять позади Дочери Мари, всегда настороженный, всегда охраняющий. Прямой, как меч, ладонь — на рукояти, лицо — спокойное, решительное. Он сам — угроза и обещание смерти для любого, кто подойдёт слишком близко.

Все успели переодеться. Ни следа от ран, крови, грязи. По крайней мере, на одежде.

Глаза — другое дело.

Нирида сидит в центре. Все согласны, не обсуждая, что командир, собравшая нас вместе, должна сидеть именно здесь. Это её место. Бесспорно.