Книга Парфюмерша из Ведьминой Хижины: путь к свободе, страница 7 – Молли Винтер

Она ахнула, притворно шарахнувшись назад, но в ее голубых глазах, наполнившихся наигранными слезами, я увидела не уязвимость, а злобный, торжествующий блеск. Она получила именно ту реакцию, на которую рассчитывала — оправдание для своей роли невинной овечки перед Горданом. Гордан нахмурился, его глаза вспыхнули настоящим огнем, и воздух в комнате нагрелся еще сильнее, заставив Марту отступить на шаг. Его кулаки сжались, и я увидела, как вены на руках набухли — признак, что его кровь кипит. Но теперь и моя кровь бурлила не меньше.

— Алиша, хватит истерик. Решение за тобой, — прорычал он, и его голос был действительно смесь слов и рыка. Но еще в нем слышалось удивление — он не ожидал сопротивления.

— О, оно принято! — мой голос не дрогнул, я выпрямилась во весь свой невысокий рост и посмотрела на него с такой ненавистью, что, казалось, даже его драконья чешуя должна была почувствовать ожог. — Я предпочту есть коренья на воле, чем пировать с вами за одним столом. Думал, твои условия поставят меня на колени? Заставят прислуживать тебе и этой… этой кисейной барышне? Ну уж дудки! Ты забыл, Гордан: я не твоя рабыня, я женщина, которая когда-то любила тебя. Но теперь? Теперь я вижу только тирана в чешуе, у которого есть только сила.

Его надменное лицо в момент моих речей перекосилось. В глазах мелькнуло неподдельное изумление — он не ожидал этого. Никогда. Властный Гордан привык, что все подчиняются, что его слово — закон. Но не я. Не сейчас. Леон, почувствовав напряжение, подполз к матери, и Инесса обняла его, ее глаза были полны страха — не за себя, а за сына.

Я развернулась и, не дав им возможности что-то сказать, понеслась по лестнице в свои покои. Слезы жгли глаза. Ни за что. Ни за что я не дам им удовольствия видеть мои слезы. В спальне я захлопнула дверь и прислонилась к ней, дрожа всем телом от адреналина и боли. Потом глубоко вздохнула и оттолкнулась. Некогда себя жалеть.Если я ухожу, то с достоинством.

Я схватила самый простой дорожный саквояж — потрепанный, но надежный, подарок от матери — и начала наугад кидать в него вещи. Не его подарки — они мне не нужны, эти безделушки, купленные на откуп совести! — а несколько простых платьев из моего приданого, украшения от матери (маленький кулон с рубинами, напоминание о доме, где меня любили по-настоящему), свои заветные тетради с записями — стихами и мыслями, которые я прятала от него, потому что он смеялся над "женскими глупостями". С полки я сняла маленький сувенир — фигурку дракона из дерева, напоминание о юности, когда я ещё верила в его серьезность как в романтику. Теперь она казалась насмешкой, но я взяла ее — как напоминание о уроке.

В дверь тихо постучали.

— Войдите, — бросила я, не оборачиваясь, полагая, что это одна из служанок, присланная Горданом поторопить меня.

Дверь скрипнула, и на пороге возникла заплаканная Марта. Ее доброе лицо было искажено горем.

— Миледи… Алиша… — ее голос сорвался. — Вы и вправду уходите? Этого нельзя допустить! Куда вы пойдете? Это же безумие!

Она сделала шаг ко мне, и ее руки дрожали.

— Он не имеет права! После всех этих лет… — она не договорила, лишь безнадежно махнула рукой.

Я перестала складывать вещи и обернулась к ней. Вид ее искренней печали растрогал меня сильнее, чем все унижения сегодняшнего вечера.