Книга Джошуа, страница 37 – Микита Франко

Опасливо смотрю на Влада: он разговаривает с барменом в ожидании заказа. Замечая мой взгляд, хмурится, как бы спрашивая: «Что такое?», а я растерянно вожу глазами, как бы отвечая: «Не знаю».

Пытаюсь врубить деловитость, с которой обычно работаю над гражданскими обращениями:

— А… вы по какому вопросу?

— Ты издеваешься?! — она злится, и это начинает выглядеть комично. — Сначала игноришь неделями, а теперь делаешь вид, что мы не знакомы?

Из всего, что происходит, вычленяю самое очевидное:

— По-моему, вы меня с кем-то перепутали.

Пока она говорит, что перепутала меня с «адекватным человеком, способным на серьезные отношения», приходит Влад с нашими коктейлями, и ставит Манхэттэн передо мной. Не садится, а поворачивается к девушке и, отпивая из трубочки мохито, вежливо уточняет:

— Что-то случилось?

Она с удовольствием ему сообщает:

— Ваш друг — придурок, больше ничего не случилось.

Влад, не выпуская тонкую трубочку изо рта, с любопытством оборачивается на меня, затем снова смотрит на неё. Не вижу его лица, но чувствую в голосе беззлобную усмешку:

— Это мой парень.

Невольно отворачиваюсь к стене: ненавижу, когда он так делает. Ему со своей работой в частной конторе легко быть открытым геем, а я вообще-то прокурор. Лицо закона. И у этого лица, как считается, должен бытьсветлый, не замутненный гомосексуальностью взгляд.

Владу смешно, когда мы об этом спорим, а для меня — важно. Любимая тема, чтобы поругаться.

Но сейчас не до этого. Наша собеседница то ли радуется словам Влада, то ли удивляется, но начинает как-то нехорошо смеяться:

— Так ты голубой что ли? Пиздец, стоило догадаться! — она ставит руки на бедра, отходит, будто собирается уйти, потом опять возвращается, и снова взмахивает руками: — Жесть! Я думала… я думала, что ты с какой-то другой дурой мутишь, но что с мужиком!

Я не понимаю, о чём она. Всё происходящее кажется нелепым, даже пугающим, мне хочется побыстрее отделаться от этой сумасшедшей, но Влад всерьёз спрашивает:

— Что это значит?

— Я не знаю!

— Конечно, не знаешь! — саркастически хмыкает она. И уже обращается к Владу: — Если хочешь знать, мы трахались с ним последние полгода, с первого дня, как встретились.

Я задыхаюсь от возмущения:

— Это неправда! — тоже встаю, раз уж они стоят.

Замечаю, как за нами наблюдают официант и бармен: наверное, ничего интересней за рабочий день не случалось. В тот момент они становятся мне противны: слетелись на скандал, как стервятники.

Влад медленно ставит стакан с мохито на стол. С недоверием смотрит на меня, и я не понимаю, как он может сомневаться?! Она же городская сумасшедшая, а я — его парень, почему он вообще это слушает?

Негромко говорю, глядя ему в глаза:

— Слушай, я гей. Мне не нравятся женщины. Да я, — оборачиваюсь на неё, прежде чем сказать, и сильнее понижаю голос: — я вообще не могу никого трахнуть, ты же знаешь.

Влад также тихо отвечает:

— Технически она и не говорит, что ты её трахал…

Смотрю ему в глаза: не понимаю, шутит он или нет. А она кудахчет за спиной:

— Трахал! Именно это он и делал! Не знаю, что он там тебе рассказывал, но мне…

Мне плевать, что она говорит. Встаю к ней спиной, беру Влада за плечи и вкрадчиво говорю, глаза в глаза:

— Это неправда. Всё, что она говорит — неправда. Ты же понимаешь?

Его потерянный взгляд перемещается с моего лица за спину — наверное, на неё. Неожиданно он становится очень серьезным, даже хмурым, решительно берет меня за руку и подводит ближе к себе, как будто ограждая от неё. И тогда я успокаиваюсь: он мне верит.