Книга Джошуа, страница 39 – Микита Франко

Меня будит шум голосов.

— Вытащить. Его надо как-то вытащить.

Речи, как в родильной палате. Только на моей кухне. Открываю глаза, даю себе минуту другую, чтобы прийти в себя. Встаю, выхожу из спальни, остановившись в дверном проеме смотрю на этих двоих: их взгляды в тревоге замирают на моём лице. Ждут, что я дам им знак.

— Это я, — говорю. — Всё ещё я.

Ребята с разочарованием выдыхают: опять. Уже вторую неделю мы пытаемся выманить Джошуа.

В ночь после бара я не спал: вытаскивал детские воспоминания, крутил в уме слова родителей, анализировал сеансы с Алией. Еще недавно был уверен, что в детстве видел Джошуа также хорошо, как и других людей, а теперь кажется, что на его месте всегда была пустота. И какое-то время я даже понимал, что там пусто. А когда перестал?

Ничего не помню. Не помню его с девяти лет. Думал, мы поссорились — из-за тренера и той откровенности. Из-за того, что я не поверил ему, посмеялся.Это был бы справедливый повод для ссоры. А теперь уже не понимаю, где правда.

Я не напуган. Чак Паланик написал «Бойцовский клуб», а Дэвид Финчер его снял, благодаря этим двум я понимаю: меня просто перемкнуло. Заболел. А если заболел, можно вылечиться, ведь так?

Когда рассказал Владу, что в детстве играл с воображаемым другом по имени Джошуа, и теперь он стал отдельной личностью, совершающей поступки, с которыми я не согласен, Влад ответил, что это «самое дебильное оправдание измены, которое он когда-либо слышал в своей жизни».

У Влада травма. Предыдущие парни ему изменяли — оба. Так что он, должно быть, слышал много оправданий.

Я попросил его довериться мне: напомнил про нож возле шеи, и его слова: «Это был не ты». Это правда был не я. Сказал, что Джошуа, возможно, агрессивный, и от него нужно избавиться. Мы провели целый день в молчании, после чего он сказал:

— Ладно, показывай этого своего… моджахеда.

Но я не знал, как его показать.

Тогда мы решили найти Вету — думали, она понимает, как его выманить. Приехали в тот же бар на следующий день, выцепили её за тем же столиком, рассказали нашу версию про раздвоение личности. Она была пьяная, спросила:

— Ты, мать его, Тайлер Дёрден?

Я сказал да. Она засмеялась грубым, низким, не своим голосом, как алкоголичка, и я подумал: у неё проблемы.

Но у меня тоже были проблемы. Я попросил её помочь выманить Джошуа наружу. Она посоветовала говорить «кс-кс-кс» и причмокивать. Мы решили уйти.

Она догнала нас у выхода и пошла рядом, сказала, что теперь ей тоже хочется разобраться, она еще никогда не видела, как кто-то сходит с ума. Я слушал её и думал, что она забавная, хоть и пьяная. То есть, что-то в этом есть — в её беззастенчивой прямолинейности. Она и тогда, со своей разборкой в баре, никого не постеснялась.

Пока шли к нам домой, рассказали Вете, как Джошуа бросался на Влада с ножом. Уточнили, всегда ли он был такой агрессивный, а Вета ответила, что он вообще-то не агрессивный. Что он — нормальный.

— Как все, — добавила она. — Обычный парень. Только пропадает неделями.

Я извинительно сказал:

— Это я виноват, наверное.

Влад пихнул меня в плечо, сердито прошептав:

— Может, еще оправдываться начнешь?

Понимаю, что он ревнует, но не понимаю, почему. Я ведь её тогда второй разв жизни видел.

Вета правда не знала, как его вытащить. Ничего не работало. Мы больше получаса просидели рядом на диване, пока она повторяла в мою голову — через уши — разными интонациями: «Джошуа, выходи… ну, выходи… ну, пожалуйста, Джошуа!..». Первое время она еще оставалась пьяной, делала это очень смешно и веселила нас, но когда протрезвела, сказала: «Ты правда на него совсем не похож» и ушла плакать на кухню.