Книга Тетрадь в клеточку, страница 71 – Микита Франко

Поддерживая благую идею не есть животных, она создала ситуацию, в которой сын ест животных тайно. Как глупо. Наверное, из-за постоянного вранья он так агрессивен и водится с непонятными людьми.

Привет, тетрадь в клеточку.

Иногда размеренная жизнь рушится в один момент.

Сегодня, пока в школе шел третий урок, из окна женского туалета на четвертом этаже выпрыгнула восьмиклассница.

У нас как раз на четвертом был урок географии, и мы узнали об этом одними из первых, когда по коридору, шаркая, пробежала пожилая техничка, плача и завывая:

– Ой, горе-то какое, ой, выпрыгнула!..

Наша учительница выглянула в коридор и спросила, что случилось.

Мы услышали дрожащий голос:

– Девчонка какая-то… Из окна в туалете… Выпрыгнула!

И тогда все вдруг подорвались с места и высыпали в коридор. Географичка предпринимала безуспешные попытки призвать нас сесть обратно за парты, но подействовало это не на многих. В классе остались всего несколько человек: я, Артем, Биби и Лиза Миллер. И то не потому, что об этом просила училка, а просто… Нас как пригвоздило к месту этой новостью. А остальным будто хотелось насладиться моментом, стать очевидцами трагедии, снять ее на камеру, может, даже выложить в инстаграм. Меня ужасало происходящее.

Лиза Миллер сидела, сложив руки на парте и уперев в них подбородок, и так скучающе выглядела, как будто не происходит ничего необычного. Артем и Биби все время сочувственно на меня смотрели, словно эта восьмиклассница имеет какое-то отношение ко мне. А я, наверное, и правда выглядел слишком включенным в случившееся.

Я думал про ее семью и про несколько секунд, которые разделяют жизнь на «до» и «после». Кто ее родители и где они сейчас? Наверное, на работе. И, наверное, еще ничего не знают. Я вообразил, что у нее есть мама, папа и младший брат. Очень ярко представил каждого из них. Увидел, как ее мама прямо сейчас пытается накормить кашей младшего сына, он отворачивается, отказываясь есть, а она, устав, внутренне раздражается, и уговаривает, и требует, а он плачет, и им кажется, что эта дурацкая каша – главная проблема в их жизни, но тем временем их любимая дочь и старшая сестра лежит на асфальте, а под ней расползается лужа крови – и они об этом еще ничего не знают. Представил ее папу в офисе, в строгом костюме, с кучей бумаг на столе, представил, как он ненавидит эти бумаги, как он не выспался, как он мечтает сменить работу и как думает об этом и тоже не знает, что в другой части города, в нескольких километрах от него, огромная часть егожизни рушится прямо сейчас, обессмысливая все на свете: и манную кашу, и его работу, и его раздражение.

Несколько секунд.

Несколько секунд до звонка с уроков. Я хотел растянуть эти секунды в вечности для ее родителей. Хотел, чтобы злая правда никогда для них не наступила, но это было невозможно – она уже здесь. В коридорах шушукаются, что девочка не выжила.

Это их День S.

Привет, тетрадь в клеточку.

По школе ходят какие-то строгие люди, которых учителя шепотом называют «проверка». Приехали телевизионщики с камерами, у всех пытаются взять интервью – даже у поварихи, но с ними никто говорить не хочет.

С нами проводят беседы о том, что суицид – это плохо. Восьмиклассников допрашивают, мол, догадывались ли они о планах одноклассницы, или, может, она кому-то что-то говорила. Никому не говорила. По крайней мере, они почти клянутся, что так и было.