Книга Окна во двор, страница 99 – Микита Франко

В российской школе ребята говорили, что мой папа «странный» или «похож на гея». Сейчас мне было вдвойне любопытно, какое объяснение придумает канадский школьник, выросший, как любил говорить сам Слава, в «свободном обществе». Я ожидал, что он аккуратно намекнет мне на крашеные ногти или косметику, но Майло неожиданно сказал другое:

– Я видел его с мужчиной.

Я почувствовал, как мое сердце пропустило удар.

– Где? Когда?

– На днях, когда ждал тебя возле подъезда. Мы тогда договаривались поехать в Гренвилл Айленд, ну, помнишь, где я хотел купить темное пиво? Они, правда, в тот день сварили его на…

– Давай ближе к делу, – мрачно перебил я.

– Извини, – закивал Майло. – Короче, я тебя ждал, а он в этот момент возвращался домой, и с ним был мужчина, которого он поцеловал типа на прощание.

– Куда? – с дотошностью спросил я.

Майло опешил от моего вопроса.

– В смысле «куда»?

– Поцеловал куда? В губы? Или в щеку?

– В губы, наверное.

– Наверное или точно?

Он растерялся.

– Я не знаю, я не приглядывался! Может, и в щеку. Но выглядело по-гейски.

Я, отвернувшись от него, поднял с пола рюкзак и начал выгружать на стол учебники, будто всерьез собирался сесть за уроки. На самом деле просто пытался не разреветься, ну и на всякий случай, если не получится, хотел заранее спрятать слезы.

Давя тяжесть в груди, я произнес, стараясь казаться спокойным:

– Это могло ничего и не значить.

– Ну не знаю…

В голосе Майло чувствовалась готовность спорить, а я не хотел, чтобы меня переубеждали, поэтому затараторил вперед него:

– Поцеловать и друга можно, тем более в щеку, ты же не видел, что он целовал в губы, значит, что угодно это могло быть, я тебя тоже могу поцеловать, ну так, в шутку, например, что в этом такого?

– Мики, ты…

Майло мягко коснулся моего плеча, стараясь повернуть лицом к себе, но я упорно отворачивался. По моим щекам теклислезы, нос заложило, и, чтобы не шмыгать, я начал дышать ртом.

– Черт, зря я рассказал! – Майло с досадой всплеснул руками. – Я долго думал, говорить или нет, но потом решил, что, если бы мой отец был геем, я бы предпочел это знать. А оказалось, что ты в курсе, но все равно почему-то расстроился, и теперь я вообще ничего не понимаю…

Быстро смахнув слезы, я все-таки повернулся к Майло и гнусаво спросил:

– Он видел, что ты его видел?

– Да. И мне показалось, что ему это не понравилось. – Он виновато глянул на меня.

– Ясно, – только и сказал я.

Отодвинув учебники в сторону, я сел прямо на письменный стол. Майло облокотился на него бедром, рядом со мной, и участливо спросил:

– Почему ты так расстроился?

– Потому что у меня есть второй отец. – Я пытался говорить спокойно, но все равно срывался на надрывные интонации.

– То есть он ему изменяет?

– Вообще-то они уже месяц как не вместе.

– То есть не изменяет?

Я покачал головой.

– Но ты все равно расстроился?

Я кивнул.

– Потому что хочешь, чтобы твои папы были вместе?

Я неопределенно повел плечами, правда не понимая, хочу этого или нет. Вместо ответа я спросил:

– Как считаешь, могло ли это быть чем-то другим? Дружеским жестом или типа того, как там у геев принято?

Майло пожал плечами.

– Не знаю, как у геев принято, ты же гей.

– Я не гей.

– Правда? А я думал, что раз ты тогда предлагал мне секс, то…

Я вяло поднял ладонь, прерывая его поток слов, и повторил вопрос: