Книга Окна во двор, страница 102 – Микита Франко

Менялась не только наша жизнь, но и Ванкувер – украшенный праздничными огоньками и рождественскими фигурками, он стал выглядеть совсем иначе и уже больше походил на фотографии «зимней канадской сказки» из интернета. Теперь в городе каждый вечер проходил водный фестиваль: восемьдесят кораблей с разноцветными фонариками плавали в окрестностях местных бухт.

В один из таких вечеров мы с Майло бегали вдоль берега наперегонки с кораблями, и он смеялся, широко открыв рот, а я только делал вид, что смеюсь, потому что на самом деле думал о Славе: он, наверное, тоже с кем-то смотрит на эти корабли по вечерам. Было бы романтично.

Чтобы стало веселее, я попросил косяк у Майло – сначала один,потом второй, потом третий, короче, я сильно накурился, начал ржать и нести всякую чепуху. А может, не чепуху, может, наоборот, правду. Мы уже перестали бегать, просто шли вдоль воды, и я сказал Майло:

– Вот почему одни люди никого не любят, а другие любят всех подряд?

Но Майло тоже был накуренный, поэтому только засмеялся в ответ. Я продолжил мысль:

– Одни годами ищут любовь и никого не находят, а другие только расстались, как вдруг через месяц у них уже новая любовь. Почему так?

– Ты про своего отца? – Майло постарался не смеяться.

– Не знаю, – печально ответил я. – Может, больше про себя, а не про него. Может, я так злюсь, потому что завидую? Ведь какова широта сердца должна быть для такого…

– Широта сердца! – Он снова загоготал.

– …У меня очень маленькое сердце, – продолжил я, не обращая внимания на его смех. – Настолько маленькое, что в него никто не влезает.

– Ну я же влез. – Он шутливо пихнул меня в плечо.

– Я тебя не люблю, – честно ответил я. – Ты мой друг.

– Но друзей тоже любят.

– Нет, – просто сказал я.

– Чего? – Майло даже остановился.

Я тоже остановился, обернувшись на него. Майло почему-то больше не выглядел веселым.

– А что тогда для тебя дружба? – спросил он.

Я с искренней теплотой в голосе заговорил:

– Слушай, я тебе очень благодарен, мне приятно, что ты такой… сострадательный. Правда, ты клевый, и я тоже стараюсь быть для тебя хорошим другом.

Его, кажется, смягчил мой ответ. Мы снова пошли рядом, и он спросил:

– Но почему ты тогда говоришь, что друзей не любят?

– Потому что благодарность – это не любовь. Ну, как тебе объяснить… Вот если ты заболеешь и умрешь, я буду грустить… минут пять. Я столько грустил, когда умер наш сосед, потому что это довольно грустно, когда люди умирают, но не настолько грустно, чтобы я постоянно об этом думал…

Погрузившись в объяснения, я не сразу заметил, что снова иду один. Когда обернулся, обнаружил, что Майло быстрым шагом направляется в обратную сторону.

– Майло, ты че, обиделся? – крикнул я. – Я не имел в виду, что буду рад, если ты умрешь! Я имел в виду, что не сильно расстроюсь! Это же другое!

Он коротко бросил через плечо:

– Ты идиот.

Я пошел за ним следом, стараясь нагнать.

– Ну извини! Я накуренный, говорю не то!

– По-моему, ты как раз говоришь то.

Я побежал за ним, сам не знаю зачем, но побежал, а он –от меня, и мы снова гнались вдоль берега, как будто бы за кораблями, только это теперь было нифига не весело. И не романтично тоже. Выдохшись, я отстал и в конце концов остановился совсем. Растерянно оглядев пустынный берег, с досадой подумал: «Жалко, хорошая была трава».