Книга Окна во двор, страница 226 – Микита Франко

Лев устроил настоящую трансформацию: инструментами отвинтил заднее сиденье, переложил его на передние кресла и опустил спинку – получилось почти вровень с полом. Вещи в багажнике распихал по краям, крупногабаритные переставил вперед. Постелил спальник и с гордостью продемонстрировал мне свое изобретение. Чувство радостной благодарности смешалось во мне с давящей неловкостью за свою излишнюю трусость.

– Завтра прикручивать придется, – виновато заметил я.

– Прикрутим, – отмахнулся Лев.

– Спасибо, – поспешно сказал я. – Но я бы и перетерпел, если что.

– Зачем? Палатка – дело такое. Не всем должно нравиться, я же понимаю.

Скинув ботинки, я забрался на свое временное лежбище. Куртку тоже снял и повесил на спинку водительского кресла. Лев слегка приоткрыл все четыре окна, сообщил, будто бы оправдываясь:

– Лучше не закрывай, иначе к утру здесь будет как в бане. И мотор не заводи, а то умрешь.

– Вот уж спасибо, – мрачно усмехнулся я.

– Да не за что.

Перед тем как уйти, Лев щелкнул замком на бардачке и вытащил оставленные мной распечатки текста.

– Забираю.

Я почувствовал неприятный ком в груди. Стало и тошно, и радостно одновременно. Мне больше всего на свете хотелось, чтобы папа прочитал этот текст, и в то же время я надеялся, что этого никогда не случится. Показывать кому-то такое – это… это… даже не знаю. Хуже, чем всё. Словно душевно оголяешься, давая понять другому человеку, где у тебя болит, и не знаешь: может, именно туда он тебя и ударит.

Но Лев-то первым показал мне, где болит. И я бы ни за что не стал его туда бить.

В ту ночь я не спал до трех часов. То посматривал на электронный циферблат, то приподнимался на локтях и выглядывал в окно: палатка, подсвеченная изнутри фонариком, напоминала светящийся купол цирка. Лев не спал.

Тяжко вздыхая, я поглубже забирался в свой спальный мешок и уговаривал себя: «Спи, спи! Утром он сам тебе все расскажет».

Так и вышло.

Я открыл глазаот бьющего прямо в лицо солнечного света и мысленно порадовался, что обратная дорога начинается не в пять утра. Посмотрел на часы: почти десять.

В окошко бодро постучал Лев, призывая умываться и выходить к завтраку.

Умываться из бутылки – так себе опыт, четыре из десяти. Одному сложно, попросил Ваню подержать бутылку, а он облил мне ботинки и джинсы.

– Водопроводный кран из тебя никудышный, – сообщил ему я.

– А я и не претендую, – хмыкнул брат.

Лев заставил нас завтракать овсяной кашей на воде, зато порезал в нее банан, и получилось вполне съедобно. Ваня первым расправился с завтраком и сразу начал отпрашиваться в соседний лагерь, к барабану. Те ребята, сонно потягиваясь, только-только начали выбираться из палаток.

Лев, покосившись в их сторону, нехотя кивнул.

– Иди, но вежливо уточни, не помешаешь ли ты им.

– Да они мне вообще не нужны, – отмахнулся Ваня. – Мне нужен барабан.

Я напрягся, когда Ваня, выйдя из-за стола, вприпрыжку ускакал к соседям, оставив нас с папой наедине. Эта ситуация неизбежно вела к разговору, которого я боялся в то утро больше всего.

– Я прочитал.

Ну вот, конечно же. Я зажмурился от неловкости.

– Я думаю, ты очень талантливый.

– Правда? – уточнил я, приоткрыв один глаз.

– Если бы я так не думал, я бы этого не говорил.

– А как бы ты тогда сказал?

– Я бы сказал: «Молодец, что занимаешься тем, что нравится». Но я сказал: ты очень талантливый.