Книга Окна во двор, страница 223 – Микита Франко

Четверо девушек и трое парней. Все выглядели не старше двадцати пяти лет. У некоторых были разукрашенные лица: черные полосы на щеках, подбородке, лбу. Они были причудливо одеты в длинныецветастые балахоны, даже парни будто бы в платьях. У одного из них, с длинными дредами до плеч, был барабан в форме кубка, и он постоянно отстукивал на нем ритмы.

Пока я недовольно косился на нарушителей тишины, Ваня завороженно наблюдал за этим парнем. И, наверное, даже сам не замечал, как повторяет за ним его движения – бьет себя в таком же ритме по коленям.

Ваня следил за волосатым хиппи, Лев – за Ваней, я – за ними всеми, и наконец Лев спросил у Вани:

– Нравится барабан?

Тот, не отрываясь от быстрых движений смуглых рук (в татуировках с непонятным орнаментом), закивал.

Лев предложил:

– Подойди, попроси поиграть.

– А можно?

– Можно.

Ваня не задумываясь вскочил и отправился к чужому лагерю. Я позавидовал: какой простой. Если бы мне что-то понравилось у другого человека, я бы целую вечность мялся, но ни за что бы не подошел к нему.

И минуты не прошло, как брат заполучил барабан и начал отстукивать на нем свою мелодию – и такую ритмичную, что парень, кажется, обзавидовался. Они о чем-то переговаривались, я не слышал, но представлял, как он спрашивает у Вани, где тот научился выстукивать такие шедевры. А Ваня отвечает: «Я – музыкант».

Надеюсь, он так ему и сказал.

Лев, наблюдая за этим, задумчиво произнес:

– Чувство ритма осталось.

– И что это значит?

– Не знаю. Для него, наверное, многое.

Настучавшись, Ваня вернулся и сообщил, что его новые друзья-хиппи приглашают нас на ужин. Лев, нахмурившись, ответил, что нельзя брать еду у незнакомцев.

Брат растерялся.

– Почему?

Я вклинился в разговор:

– Ты что, в фильмах не видел, как герою дают что-нибудь съесть, а потом оказывается, что там были наркотики? Они выглядят как люди, у которых есть наркотики.

– Нет, они сказали, что верят в Бога, – возразил Ваня. – Люди, которые верят в Бога, не употребляют наркотики.

– Да уж конечно, – хмыкнул Лев. – Ты многого не знаешь о Боге.

И все-таки папа отпустил Ваню к хиппи-наркоманам, но не ужинать, а играть на барабанах. Велел не уходить из нашего поля зрения, ничего не есть и не пить.

А меня тем временем заставил резать овощи, чтобы приготовление ужина не затянулось до ночи – сам-то он постоянно отвлекался от готовки, переживая, что Ваня последует примеру старшего брата, накурится и удерет в Улан-Удэ (последнее не по моему примеру, конечно, просто хиппи приехали из Улан-Удэ).

– Насчетяда, – ни с того ни с сего Лев вернулся к нашему разговору. – Что это за прелестные идеи приходят тебе в голову?

Я молчал, стараясь резать лук как можно мельче – и от этого очень медленно.

– Мики.

– Что?

– Если ты думаешь, что молчание поможет тебе избежать воспитательной беседы про яд, то сразу говорю: не поможет.

– А что поможет?

– Ничего.

– Совсем ничего? – просто так уточнил я.

– Совсем ничего.

Мы стояли за нашим раскладным столиком друг против друга, и мне казалось, что это партия в пинг-понг.

– Ну это же несправедливо, – произнес я.

– Что?

– Что он такой… безнаказанный. Что ему ничего нельзя сделать всерьез.

– А ты, значит, борец за справедливость? – спросил Лев. Как мне показалось, с ноткой ехидства.

– Я? Не знаю… Я борец за себя.