Книга Окна во двор, страница 168 – Микита Франко

Он хлопнул меня по плечу, призывая встать, и я нехотя поднялся на ноги. Такси ожидало нас у подъезда, я медленно плелся, спотыкаясь о снежные бугры в темноте.

Обгоняя меня, Слава заметил:

– Перепачканный кровью ты был куда бодрее.

– Я черпаю энергию из крови насильников, – вяло пошутил я, но Слава юмора не оценил.

Он открыл передо мной дверь такси, пропуская вперед, в салон, затем сел следом за мной. За рулем сидела женщина, и я подумал: надо нормально себя вести, ей, может, неприятно находиться в девять вечера в одной машине с двумя мужчинами. Решил, что никаких разговоров о крови и насилии, но Слава все испортил.

Он сказал:

– Все это было не очень хорошо, Мики. Надеюсь, ты понимаешь.

– Нет, это было хорошо! – возразил я с куда бóльшим напором, чем планировал. – Тебе не понять.

Слава, стушевавшись, негромко ответил:

– Ладно. Извини.

Но я уже подхватил эту воодушевляющую волну яростного спора и сказал, лишь бы поперек его мнения:

– И с папой ты зря так. Он крутой.

– Крутой, потому что бьет людей? – иронично уточнил Слава.

Вот, он первый это начал – про битье людей. Я ответил:

– Потому что он меня защитил.

– Ясно.

Слава посмотрел вперед, и фары встречной машины осветили его уставшее, разочарованное выражение лица.

– Ты знал, что папа раньше был скинхедом? – спросил я из вредности, чтобы разочаровать его еще больше.

Он грустно усмехнулся.

– Похоже, не только раньше.

– Да нет, серьезно. В четырнадцать лет, около месяца.

Слава скептически поджал губы.

– Не в четырнадцать и не «около месяца».

– Дольше? – с волнующей радостью в голосе спросил я, подавшись вперед.

Слава повернул голову, внимательнопосмотрел на меня.

– Тебя это радует?

– Нет, – я старался отвечать ровно.

– А что ты так улыбаешься? – спросил он тоном училки.

Пожав плечами, я снова откинулся на сиденье. Непринужденно сказал:

– Просто это… Интересно. И все.

Вечером трасса оказалась свободной, и мы быстро доехали – успели за двадцать минут до отбоя, хотя думали, что опоздаем. Слава попросил водительницу подождать его, а сам проводил меня до детско-подросткового корпуса и сдал постовой медсестре. Дины Юрьевны, конечно, уже не было в такое время, а жаль. Может, будь она на месте, я бы не попал в неприятности по возвращении в свое отделение.

Там, в холле, стоял небольшой журнальный столик – круглый, на коротеньких ножках. Обычно на нем лежали буклеты про борьбу с наркоманией и алкоголизмом, памятки про СПИД и гепатит, ну и все такое в духе наркодиспансера. Но в свободное время парни иногда доставали настольные игры (их можно было принести из дома) и, рассевшись на полу вокруг столика, играли в «Монополию», или в «Уно», или в «Манчкин». Короче, во что угодно можно было, кроме обычных карт. Я никогда с ними не играл, потому что в этих компаниях всегда ошивался Клык.

Тем вечером он тоже там сидел, высчитывал, сколько денег ему нужно на три отеля. Выигрывал, видимо, но это не помешало ему ко мне прицепиться.

– О, наша девочка вернулась, – гоготнул он, когда я шел мимо них в спальню.

С тех пор как я распсиховался на тренинге, его очень забавляло называть меня «девочкой» всякий раз, как мы пересекались в коридоре. Обычно я не реагировал, смотрел в пол и шел своей дорогой. Но тогда он вот это сказал, и у меня руки потяжелели, мне показалось, что я снова ощущаю шершавое дерево в ладонях и что, если опустить пальцы чуть ниже, я нащупаю гладкую изоленту.