Книга Дни нашей жизни, страница 96 – Микита Франко

На обратном пути, когда я шел вдоль ворот, меня поймала какая-то женщина с очень красными губами. Растрепанная вся, лохматая. Запыхавшись, она протараторила свой вопрос:

– Мальчик, ты из детского дома? Ты Леню Захарова знаешь?

Я, конечно, никакого Леню не знал. Так и хотел ей ответить, но она выпалила:

– Просто я его мама!

И тогда я посмотрел на нее внимательнее. Заметил попытки скрыть под толстым слоем макияжа отекшее лицо, по которому легко можно узнать алкоголика. А за навязчивым сладким запахом духов – запах спиртного.

– Я его знаю, – вдруг сказал я.

У женщины сразу глаза загорелись.

– Знаю, – повторил я. – Леня очень хороший парень. Лучше всех у нас учится, по всем предметам успевает, и в математике разбирается, и в языках.

Я сначала испугался своего вранья: а вдруг этот Леня маленький еще? Но потом решил, что, наверное, моего возраста, раз она у меня спрашивает. И продолжил заливать:

– К тому же очень творческий. Картины рисует. А песню с трех нот может угадать. Все учителя говорят, что растет великий человек.

Мама неизвестного Лени слушала про своего сына с нескрываемым восхищением. Даже не знаю, зачем я это все нес. Наверное, мстил за Ваню. Хотел показать этой горе-мамаше, что эти ребята и без таких пьющих забулдыг прекрасно справляются. Пускай они вам не нужны, а вы им – еще ненужнее.

Обойдя женщину, я бросил ей через плечо:

– Только это все не ваша заслуга. Просто Леня такой. Не благодаря вам, а вопреки.

Дома, конечно, ужас что началось. Лев сначала ругался на меня за то, что я, не спросив никого, поехал один решать вопросы, которые вообще меня не касаются. А почему они меня не касаются, если я уже полгода езжу к Ване? Потом Лев ругался со Славой, потому что Слава не поддержал его в этой ругани. Потом ругались мы втроем. Потом Лев сказал Славе:

– Я уйду, если ты примешь решение взять ребенка.

– Это шантаж? – спросил Слава.

– Это адекватность.

– Как интересно ты называешь шантаж.

– Вы что, не понимаете, какая это ответственность? – Лев посмотрел сначала на меня, потом на Славу. – Вы – две дурацкие утонченные личности, которые легко купились на грустные истории. Но воспитывать детдомовца – это не так классно, как вам представляется в вашем воображаемом мирке.

Тогда я сказал:

– Поэтому нам нужен ты.

– Зачем?

– Ты единственный среди нас логичен, адекватен и осознаешь в полной мере, что происходит, – пояснил я. – Поэтому без тебя это превратится в хаос. Но с тобой мы справимся.

Ему, кажется, были приятны эти слова, но он сказал:

– А потом именно на меня он будет спускать всех собак, прямо как ты.

– Да, – согласился я. – Ты умеешь ужасно раздражать.

– Вот видишь.

– Думаю, именно это в тебе особенно ценно.

Мне было тяжело объяснить, что я имел под этим в виду. Но мне действительно казалось, что самые яркие уроки домашнего воспитания были для меня в наших ссорах, в этих вспышках раздражения, даже в тех двух несчастных ударах. И именно они сблизили нас, превратили в настоящих отца и сына.

Лев перешел к другому аргументу «против», но это было хорошо. Если он менял аргумент, значит, предыдущий перестал работать.

– Мы собирались уезжать, – напомнил он. – Усыновление предполагает, что за нами не меньше года должны бдеть органы опеки. В таких условиях переезд в ближайшее время будет невозможен.