Книга Дни нашей жизни, страница 95 – Микита Франко

Садясь в свое мягкое глубокое кресло, Кира Дмитриевна спросила:

– Ты насчет Вани?

– А вы откуда знаете? – удивился я.

– Тебя уже весь персонал запомнил. – Она непонятно улыбнулась: то ли одобрительно, то ли иронично. – Первый раз у нас такое, что ребенок не от нас бежит, а к нам.

Я и не нашелся, что сказать. Конечно, я заранее планировал свою речь, но все слова вдруг пропали. А Кира Дмитриевна продолжала:

– Ваня всем говорит, что ты его брат. А они не верят, смеются. Но он все равно стоит на своем: брат, говорит, и все тут…

Тогда слова вернулись ко мне.

– Это правда, – звонко сказал я.

Кира Дмитриевна посмотрела на меня с интересом.

– Ну, я хочу это сделать правдой, – пояснил я. – Хочу стать для Вани братом.

– Этот вопрос не тебе нужно решать, а твоим родителям.

– Я поэтому и пришел. Понимаете, меня воспитывает только отец, а одиноким мужчинам обычно отказывают в усыновлении. Так что он не хочет даже пытаться…

– Да, – кивнула Кира Дмитриевна. – Обычно так и есть.

– Но он волонтерв этом детском доме уже целую кучу лет, – продолжал я. – Его здесь знают многие дети, и Ваня к нему тянется, спросите кого угодно. Он очень хороший человек. А еще он художник…

Директриса посмотрела на меня как-то насмешливо. Я понял, что она представила: этакого творца не от мира сего, который рисует картины маслом и живет в нищете. Поэтому я залез в рюкзак и вытащил оттуда папку. Я все подготовил.

– Он рисует компьютерные игры, – объяснил я. – Вот здесь его работы… Это очень хорошая профессия. И у нас есть квартира. И у него есть опыт воспитания детей, ведь я же уже почти вырос. И…

У меня было еще много аргументов, но Кира Дмитриевна мягко прервала меня жестом. Улыбнувшись, она сказала:

– Да, я вижу, что он хороший человек. Не думаю, что такого, как ты, мог воспитать плохой…

Она подвинула папку к себе и с полминуты рассматривала Славины работы. Потом закрыла и решительно сказала:

– Не существует такого закона, который запрещал бы мужчине усыновить ребенка. Мы поговорим с Ваней, и если он подтвердит свое желание, то я со своей стороны буду всячески способствовать тому, чтобы вы стали одной семьей. Но главное решение здесь не за нами, не за Ваней и даже не за судом. А за твоим отцом. Сюда должен прийти он и лично изъявить желание. Пока этого не случилось, мы ничего не можем делать, понимаешь?

Уж это я прекрасно понимал. Выходил от Киры Дмитриевны вроде и с хорошим настроением, потому что она меня услышала и поняла, а вроде и со смесью раздражения и скуки. Если бы правда пришлось договариваться только со Славой – это одно. Он бы легко согласился. Но сейчас он начнет советоваться со Львом, а тот опять скажет про алкоголиков, наркоманов, преступников, генетику и ворье. Я, конечно, и сам убедился, что Ваня не сахар. Он через слово матерился, жаловался, что курить тянет («а тут эти суки следят»), почти каждую нашу встречу умудрялся у меня что-нибудь стянуть из карманов, да так, что я и не всегда замечал. Привести его вот такого домой, на попечение Льву, и правда страшно. За Ваню.

Я понимал, почему Ваня такой. Он жизни нормальной никогда не видел, каким ему еще быть? С самого рождения его предали, отказали ему в любви, а больше никто полюбить его и не пытался. Вот он и болтается в этой неуютной среде, бедный Ваня, раненный в самое сердце. Но, если Льва послушать, выходит,что раненый сам виноват, что его ранили. Не знаю…