Книга Дни нашей жизни, страница 108 – Микита Франко

– Чурайтесь пошлости…

И все посмотрели на меня с уважением, будто осознав, насколько они ниже меня. Но внутренне я понимал, что все мы на одном уровне и в моей голове – все те же самые мысли. Одна лишь разница: я догадываюсь о них загадочно молчать.

Я заметил, что не могу отвести взгляда от того «негейпарадного» парня, даже несмотря на то что он уже стал похож на всех остальных. В конце концов меня раздосадовала моя неспособность сконцентрироваться на чем-то еще, кроме него, поэтому я мрачно сказал родителям:

– Я пошел.

– Куда?

– В отель.

– Все нормально? – спросил Слава.

Мне почему-то хотелось задеть их. И их, и все это мероприятие. И я сказал:

– Да, просто устал от этого цирка.

По дороге в отель я укорял себя за то, что вроде как опять сказал гадость, причем на ровном месте. Сам решил идти на этот прайд и сам же на что-то разозлился. Наверное, это была годами вынашиваемая злость на то, что я расту в каких-то особых условиях, и она капля по капле вымещалась на них. Совсем по чуть-чуть, поэтому существенно не уменьшалась.

Мне все казалось, что я чего-то лишен, что мне тяжело понимать самого себя и других людей, потому что с детства мои родительские фигуры были довольно однотипны. Я не знаю, кто такие девочки, девушки, женщины, их никогда не было рядом, я понятия не имею, как с ними разговаривать. Я знаю только, какие бывают бабушки. Я не знал, как выстраивать общение с другими парнями, потомучто мне было тяжело понять, что между мужчинами допустимо, а что – нет. Оказывается, при встрече надо здороваться за руку. И на прощание тоже. И обниматься по-нормальному нельзя. Можно только приобнять, хлопнув по плечу, но очень быстро, на одну секунду. Комплименты говорить нельзя, да и вообще ничего хорошего, только что-то типа «Че ты, э, ты че» и вот так вот выстраивать всю коммуникацию. Я в этом настолько запутался, что со всеми начал подобным образом общаться, и с одноклассницами тоже. Уже все девочки в курсе, что я хам и грубиян. Одна из них мне в валентинке в любви призналась, а я ответил: «Ты тоже ниче». Мне казалось, что и девочкам можно говорить «ниче», «норм» и посылать их в жопу. А оказалось, что нельзя, что они обижаются. Для парней это нормально, а девочки обижаются. Короче, девочки – как иностранки, жительницы другой, недоступной для меня страны. А я в этой стране варвар, и мне нужен словарь, чтобы с ними общаться.

А теперь они, родители, мне говорят: «Ты ни с кем не общаешься», или «Почему ты так изолирован от других?», или «Нужно, чтобы у тебя были друзья, общение, иначе так можно сойти с ума», а я постоянно хочу сказать им, что это не во мне проблема, а в них, потому что я не знаю, как с людьми разговаривать. Они сами-то с людьми не очень общаются. Особенно Лев, у которого вообще нет друзей, только Слава и коллеги по работе. А у Славы есть друзья, но, когда они приходят, они не жмут друг другу руки, а обнимаются, потому что, наверное, они тоже геи, вот у них это и нормально, а в школе это ненормально, мне в глаз дадут за попытку обнять при встрече. И все эти общественные условности, эти рукопожатия, этот сленг быдла, эта невозможность послать девочку в жопу – я так устал от того, что эти правила никак на меня не налезают и любое общение превращается в мучения, поэтому просто больше не хочу общаться.