Книга Черная овечка, страница 99 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

Может быть, он подумает, что это часть игры. Укрепитего эго. Но это не так.

Это абсолютная правда.

Возникает небольшая пауза. Я не открываю глаза, чтобы посмотреть, какой может быть его реакция, и он не позволяет этому напряженному моменту затянуться.

— Хорошая девочка. Так-то лучше, — а потом он набрасывается на мою плоть, пируя, как изголодавшийся человек.

Каплан раздвигает мои складочки и облизывает каждый кусочек киски. Его пальцы ласкают мой клитор, он трахает меня языком. Когда я опускаю взгляд, его лицо блестит от слюны и возбуждения. Его глаза сужаются, когда он встречается с моим взглядом, скользящим по моему телу, прикусывает мой клитор с идеальным сочетанием удовольствия и боли.

— Заставь меня кончить, пожалуйста. Пожалуйста, — умоляю я, напоминая ему о том, что он намеревался сделать своим укусом. Его язык успокаивает боль, и затем я чувствую свою награду — кончик вибратора прижимается к моему отверстию. — Илай, пожалуйста, — повторяю я, и тогда он засовывает его мне в анус и включает.

Каплан двигает игрушкой в ритмичном темпе, обрабатывая мой клитор, его свободная рука поднимается, чтобы ущипнуть мой сосок, с моих губ срывается непрерывный поток мольбы. Я повторяю его имя. Я умоляю его об облегчении. Я молюсь об освобождении снова и снова, пока спираль удовольствия глубоко внутри меня не взрывается, забирая с собой все мысли, рассудок и контроль. Мои ноги дрожат и напрягаются, когда Каплан раздвигает их шире, не упуская ни секунды оргазма, который бушует в каждом моем нерве.

Но это только начало.

Каплан отбрасывает игрушку в сторону и ласкает мое возбуждение, одновременно расстегивая одну из моих лодыжек, а затем другую быстрой и опытной рукой. Он отрывает свой рот от моей плоти только тогда, когда мои ноги свободны, а затем поднимает меня в сидячее положение за веревки, перекинутые через мою грудь.

Когда мы смотрим друг другу в глаза, я вижу зверя, отчаянного и мрачного, и он еще не скоро закончит со мной.

Каплан сжимает мои щеки крепкими пальцами. Мою кожу покалывает от давления и жара его огненного, дикого взгляда.

— Открывай, — рычит он.

Я приоткрываю губы, и он плюет мне в рот.

— Чувствуешь, каково на вкус?

Я киваю. Это аромат моего возбуждения, смешанный с его собственной отличительной эссенцией мяты и бурбона, и другими вещами, которые я чувствую, но не могу определить. Элементы, которые смешиваютсяв эликсир у меня на языке.

— Ты как наркотик, который никогда не выветривается из организма, — шипит Каплан, его глаза впиваются в мои с таким всепоглощающим отчаянием, что это кажется болезненным. — Твой вкус. Твой запах. Звук твоих криков. Твоей мольбы. То, как ты берешь все и просишь большего… вторгаешься в мои мысли и не отпускаешь, — прерывистое дыхание срывается с его приоткрытых губ, его пристальный взгляд сверлит мой. — Если бы ты только знала, как сильно я хочу погубить тебя, хочу, чтобы ты погубила меня.

Я не улыбаюсь. В выражении моего лица нет дерзости, когда я смотрю ему в глаза. Мой голос искренен, когда я говорю.

— Я буду умолять, лишь бы ты пытался.

— Возможно, это начиналось как игра, Бриа, но больше нет. Я хочу, чтобы ты чувствовала то же, что и я.

— Думаешь, я не чувствую?

Между нами раздается единственный прерывистый вздох. Глаза Каплана — это самая глубокая ночь без света.