Книга Черная овечка, страница 100 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

— Я не знаю. Но чертовски сильно намерен это выяснить.

Не говоря больше ни слова, Каплан обхватывает веревку на моей груди и переворачивает меня на живот. Он приподнимает мои бедра, задница оказывается в воздухе, а затем прижимает мою щеку вниз, вжимая лицо в матрас. Впивается пальцами в мои ноги.

— Не двигайся.

Я слышу звук ремней и открывающейся крышки флакона со смазкой. Ощущаю аромат соленой карамели. Жидкость стекает по моей заднице, скользит по скользкой киске и капает на матрас. С моих губ срывается прошептанное проклятие, страстное желание уже скручивается внизу живота, как смертоносная, ненасытная змея. Я так сильно хочу попробовать эту смазку, смешанную с его спермой, что у меня слюнки текут.

— Какое слово, Бриа? — Каплан рычит, скользит своим членом по смазке и направляет его к моему входу. Надавливает, но встречает жесткое сопротивление игрушки в моей заднице.

— Твид.

— Хорошая девочка, — он проводит головкой страпона мимо сжатой мышцы и вводит его глубже. Она не такая толстая, как игрушка из его кабинета, но, тем не менее, мое сердце колотится в предвкушении. Я знаю, что на этот раз он не будет нежным. Словно читая мои мысли по ритму моего дыхания, он замирает, когда кончик его члена проникает в мое лоно.

— Я готова, Илай. Я хочу, чтобы ты разрушил меня для всех, кроме себя.

Как только слова слетают с моих губ, Илай хватается за узлы веревки, стягивающие моисвязанные руки, и врезается в меня. Я кричу от вторжения, дискомфорта и удовольствия, от абсолютного совершенства полноты, о жажде которой мое тело и не подозревало. Он скользит головкой своего члена и кончиком игрушки, и я снова вскрикиваю, на этот раз от потери ощущения. Я извиваюсь, пытаясь прижать свою задницу ближе, но он уклоняется от меня.

— Илай… — я поднимаю голову, и он неумолимой рукой прижимает мою щеку обратно к матрасу. — Пожалуйста, — шепчу я под его ладонью.

Он снова толкается в меня. Я выкрикиваю его имя в простыни.

Илай подхватывает ритм, медленное крещендо толчков, точно музыка, поющая в моей плоти. Адажио: медленные, но мощные удары. Анданте: устойчивый темп, трение нарастает и подталкивает меня ближе к обрыву, с которого я не могу вернуться. Но он не остается таким добрым. Как и обещал, Илай хочет заставить меня страдать. Музыка предназначена только для того, чтобы заманить меня в ад бессмысленной, нескончаемой потребности, в извилистое симфоническое безумие удовольствия и боли, желания и освобождения. Поэтому он врезается в меня. Он толкается, сжимает, шлепает. Когда я кричу, он толкается сильнее, проникает глубже. Звуки, которые я издаю, просто подпитывают демона, который высасывает из нас обоих каждую крупицу экстаза и требует взамен только одного.

Большего.

Я кончаю, задыхаюсь, мне больно, и я выкрикиваю имя Илая, дрожа и лишаясь чувств.

Но он еще не закончил.

— Еще раз, — требует он. Илай замедляется ровно настолько, чтобы у меня перехватило дыхание, но как только он, кажется, убеждается, что мое сердце не разорвется, то снова набирает угрожающий темп.

— Я не могу, — шепчу я. Он не останавливается. Он даже ни на йоту не сбивается со своего ритма. Крепче сжимает веревку у меня на спине и трахает еще сильнее.

Слава богу.

Вот. Вот, чего я хочу. Вот, что мне нужно.

— Я не могу.