Книга Чернила и кровь, страница 85 – Мэй

Соловой масти – песочный, а в осеннем дне казавшийся и вовсе золотистым. Со светлыми гривой и хвостом, напоминавшими волосы самого Николаса. Наверняка ему потому и понравился Туман. А ещё потому, что это был норовистый жеребец, на плацу он показывал себя хорошо, но стоило почуять волю на прогулке, готов был нестись вперёд. На прогулки его давали только старшим студентам, которые показали себя опытными наездниками.

У самого Айдена выбора особо не было: принцам полагался Уголёк. Спокойный меланхоличный конь вороного окраса, отливающий синим. Считалось, что он подходил только Равенскортам и детям некоторых высокопоставленных дворян. Николас тоже мог его седлать, но предпочитал Тумана.

На Угольке ездил и Роуэн, и Конрад. Среди других аристократов, как знал Айден, точно допускался Байрон Уэлтон и Аарон Стейфил. Сплошь высокородные ублюдки! Но ещё Уголька предпочитала Лидия, а это было куда приятнее.

Туман хорошо знал Николаса, а тот, прежде чем запрыгнуть в седло выведенного из конюшни жеребца, ещё некоторое время гладил его морду и восторгался, какой он хороший мальчик.

Уголёк и Айден кисло переглянулись, и принц забрался в седло, направив невозмутимого коня к воротам.

– Бездна, Николас! Давай уже двигаться.

Тот верхом на Тумане быстро нагнал и обогнал его, устремляясь к полям, а затем к лесу.

«Кататься» в Академии Айдену ещё не приходилось, и на миг он подумал, что Николас сейчас ускачет вперёд, а ему вместе с благовоспитанным Угольком останется в одиночестве трусить неторопливо иноходью и вдыхать ароматы осеннего леса. Но Николас вернулся почти сразу.

– Что ты плетёшься, Угольку не терпится размять старые кости!

Уголёк фыркнул, выражая тем самым, что он думает об умственных способностях Николаса, но Айден знал, что немного галопа будет полезно им всем. Затянутой в перчатку рукой, он похлопал коня по шее:

– Что, покажем им старичков и храмовых мальчиков?

Уголёк вздохнул, смиряясь с неизбежным, и Айден ткнул его пятками. Наездник из него был посредственный, но и не требовалось каких-то изысков. Всего лишь крепко держаться в седле, подставлять лицо ветру да стараться не улыбаться как придурок, когда от свободы кружится голова.

Вёл Николас. С воплем, которому вторило ржание Тумана, он припустил по жухлой траве в сторону деревьев. Около них свернул и устремился вдоль кромки леса. Хотел добраться до дальней тропы, чтобы кругом выйти к озеру.

Связь тихонько вибрировала между ними, но эмоции были настолько яркими, что без труда переливались от Айдена к Николасу и обратно, так что становилось непонятно, где заканчивался восторг одного и начинался другого.

Рядом с деревьями пахло сыростью и гниющими листьями, притаившейся осенней влагой. В лицо хлестал ветер, и казалось, то ли за собственной спиной, то ли на спине коня вырастают крылья, которые несут над землёй, быстрее и быстрее.

Не удержавшись, Айден рассмеялся, и звуки его голоса ветер тут же снёс назад.

На тропе Николас не замедлился: для экипажей разъезженная дорога наверняка выглядела сущим ужасом, но и вела не к столице, а наоборот, к дальним деревням и городкам, откуда привозили сено и продукты. Там жило и большинство слуг, приходивших на работу в Академию.

Когда впереди показалось озеро, Николас потянул за поводья, и Туман пошёл рысью. Догнав их, Айден с Угольком тоже замедлились.