Книга Сильверсмит, страница 211 – Л. Дж. Кларен

Мои пальцы медленно коснулись двухдюймового шрама над сердцем. Тайного шрама, который больше не был тайной. Теперь было ясно, почему Элоуэн скрывала от меня правду.

— Только ты не умерла. Ты выжила. Проявила силу такой мощи, что твоя мать и Симеон спрятали тебя в замке, чтобы защитить и не дать Молохаю узнать, что ты жива. То, что ты смогла пережить удар кинжалом в сердце в трехдневном возрасте… — Даймонд передернулся. — Они любили тебя, но и боялись. Хотя ты тогда была всего лишь младенцем, Симеон понимал — если Молохай почувствует твою силу, если найдет тебя… кто знает, что он сделает? Убьет снова… или использует. Так что он запер тебя, а потом решил использовать сам ради… высшего блага.

Вот он, второй злодей в истории моего разбитого прошлого — Симеон. Мой дядя. Не отец, а жадный брат моей настоящей матери, возжелавший власти и державший меня в плену веками.

— Я один из последних, кто стал бы защищать этого манипулятивного ублюдка, — продолжил Даймонд, — но, как ни странно, думаю, — по крайней мере, хочу думать — что Симеон всегда действовал из благих намерений. Смит тоже так говорил. Хотя, уверен, он бы без колебаний его убил, если бы смог.

Когда увижу Симеона снова, я и сама не знала, что сделаю.

— Если Симеон и Молохай равны по силе, — спросила я тихо, — почему Симеон до сих пор не убил Молохая?

— Потому что они не равны по силе, — ответил Даймонд. — Симеон пользуется заклинаниями — как тем, что он использовал, чтобы стереть тебе память, — и охранными чарами на всех крупных городах, вроде тех, что он поставил на Товик и Бриннею. Молохай же зашел гораздо дальше в том, что когда-то было их общей силой. Его тьма, эти тени — это уже не просто магия, а нечто куда более извращенное. Вот почему Симеону нужна ты.

Я покачала головой. Для всего этого еще будет время, сейчас я просто не могла переварить это и оттолкнула прочь.

— Гэвин говорил, я пришла в его кузницу просить оружие, и так мы познакомились.

Даймонд кивнул.

— Тебе было шестнадцать, ему — девятнадцать. Он влюбился, начал добиваться тебя, и вы провели четыре месяца, тайком встречаясь, пока Кристабель не скончалась от болезни. От проклятия, которое на нее наложил Молохай. Город горевал. К тому времени Симеон уже знал о вас со Смитом и запретил вам быть вместе, но вместо того, чтобы послушаться и остаться в замке, как он приказал, ты сбежала к Смиту. Вы поженились, и он привез тебя сюда.

Я огляделась вокруг, впитывая умиротворение прибрежного домика, видя его теперь совсем иначе. Он ведь рассказывал мне об этом месте — о своем любимом месте. И я понимала почему. Светлое дерево, мягкие оттенки синего и зеленого в каждой детали — все дышало покоем, а шум моря за стеной приносил вечное утешение.

— Этот домик не выглядит на четыреста лет.

Даймонд тихо усмехнулся.

— Упрямый ублюдок просто отстраивает его заново каждый раз, когда тот разваливается.

Так же, как он делал это со мной.

— После свадьбы людям Симеона понадобилось десять дней, чтобы вас найти, — продолжил Даймонд. — В тот день, когда они тебя забрали, Смит ушел на охоту, а когда вернулся, тебя уже не было. Ни следа борьбы. Только одна записка.

Я снова опустила взгляд на пергамент. Незнакомые слова, выведенные моей рукой.

— Он бросился вдогонку, но тогда он был всего лишь кузнецом, который любил драться. Они были быстрее, сильнее, и Симеон знал, как заметать следы. Но Смит не остановился. Одиннадцать лет он искал Симеона, а когда нашел, умолял вернуть тебя. Симеон сказал, что он сделал: погрузил тебя в глубокий сон, чтобы армия людей в Пещерах Уинтерсона могла вырасти, окрепнуть, набраться сил с поколениями и поддержать его в борьбе против Молохая. И чтобы у него было время изучить твою силу. Тогда он придумал свой план — пророчество о молодой спасительнице, королеве, могущественной, податливой и готовой к жертве — какой ты всегда и была. Твоя мать была провидицей, и тем, кто ее знал, поверить в пророчество было легко. Симеон рассказал это Смиту и велел ему забыть тебя.