Книга Сильверсмит, страница 208 – Л. Дж. Кларен

Я встретила ее яркий, полный надежды фиолетовый взгляд нахмуренными бровями. Она прижалась к моим ногам, потом проскользнула между ними и подняла голову. В ее взгляде было доверие — к Даймонду такого не было. И через какое-то первобытное чувство, наверное, похожее на то, как мать узнает своего ребенка, я ощутила… любовь.

— Полагаю, уже неважно, как она сюда попала, — выдохнула я, наклоняя голову, пока она гоняла камешек, будто это ее добыча.

Как котенок… Маленькая, очаровательная, бесстрашная… и рожденная убивать.

Я невольно улыбнулась, вспомнив его слова, несмотря на все попытки не позволять себе этого. То, как он заставлял меня себя чувствовать, никогда не казалось ложью.

— Если я оставляю ее, она пойдет со мной в дом.

Даймонд тяжело вздохнул и бросил мне веревку, удерживавшую зверенка.

— Как скажешь.

Я опустилась на колени в песок, позволила ей обнюхать мою руку, ткнуться носом, а потом сняла веревку с ее шеи.

— Вот так, — я метнула пустую веревку в океан. — Хочешь — останься, хочешь — иди. Выбор за тобой.

Когда она прижалась к моему колену и перевернулась на спину, ее серебристая шерсть разлилась радужными бликами под зимним солнцем. Впервые за долгое, слишком долгое время я рассмеялась. Впервые с той ночи в Бриннее, что перевернула мой мир, я улыбалась так широко, что не могла остановиться. Значит, останется.

По ночам меня больше не терзали кошмары о поисках Филиппа и Оливера. Не снились золотые гробы или то, как меня рвут на куски, оставляя путаницу из обрывков, которые я не могла собрать — теперь я подозревала, что это были воспоминания, пытавшиеся пробиться наружу.

У меня остался один кошмар: холодные, когтистые пальцы Молохая на моей коже; его тени, заползающие мне в вены; то зло, что рвало мой разум на части, прежде чем он брал свой клинок и рассекал мое тело. Почти каждую ночь я проживала это снова. И снова. И снова.

Когда я просыпалась с криком, Даймонд приходил проверить, все ли со мной в порядке, но помочь ничем не мог, да я и не хотела, чтобы помогал. Разве что приготовить мне сонное зелье. Иногда оно помогало, а иногда только мешало — делало пробуждение из кошмара еще труднее, когда тот возвращался.

Но в первые ночи с Широй я спала спокойно. Без снов. Для трехмесячного дикого зверя она была на удивление тихой и сдержанной. В доме не было ни одного «происшествия», каждое утро она скреблась в дверь, просясь наружу. В книгах, что я читала в Товике, способности Солтума не были описаны так подробно, как у других богов, но я замечала, что Шира успокаивалась, когда спокойной становилась я. Ради нее я заставляла себя остановиться и дышать. Рядом с ней мое настроение было моей силой.

Прошла еще одна спокойная неделя. Мы трое все так же находились в прибрежной хижине. Еще одна неделя мирного сна без кошмаров. Еще одна неделя прогулок, теперь длиннее и быстрее, и моего восстановления. Хотя путь был долгим, я уже чувствовала, как силы возвращаются. Живот все еще ныл, но теперь это была тупая боль, а не та резкая, от которой темнело в глазах.

Обычно Даймонд приносил мне завтрак в постель, чтобы я могла медленно преодолеть утреннюю скованность, но этим утром я сама вышла в гостиную. В этой хижине окон было больше, чем в доме в Уорриче. Больше света. Все из светлого дуба, как в гостинице в Бриннее.