Книга Сильверсмит, страница 200 – Л. Дж. Кларен

— Пять минут еще не прошли, — буркнул Даймонд, закатив глаза, и поднялся. — Я буду снаружи, — на мгновение задержался в дверях, бросив мне извиняющийся взгляд, и вышел.

Гэвин выглядел разбитым, но то, как он смотрел на меня — с теплом, любовью и болью — все равно сжало мое новое, возрожденное сердце. Этот взгляд ранил сильнее, чем лезвие Молохая.

Доверие. Любовь. Прощение.

Три вещи, которые я поклялась никогда ему не возвращать.

Но стоило его глазам встретиться с моими, как клятва начала трескаться по швам.

Я отчаянно, беспомощно, до судорог ненавидела его за это.

Я ненавижу его, повторила я про себя. Я должна ненавидеть его.

Я выбрала злость. Настоящую, чистую, безудержную. Потому что это было легче. Потому что это было единственное чувство, громче хаоса, терзающего изнутри.

— Убирайся, — выдохнула я.

Он не двинулся.

Я дрожала под его пронзительным, знающим взглядом. Он знал обо мне все. То, что должен был узнать лишь тот, кому я открылась сама. Мед и зеленый чай. Мое второе имя. Что мама любила синих соек. Мой день рождения.

Потому что я знаю все о тебе.

— Вон… к черту… вон! — закричала я. И сразу пожалела об этом.

Острая боль пронзила грудь и живот, взорвавшись внутри, как молния. Воздуха не хватало, глаза заслезились.

— Пожалуйста, — он мгновенно оказался рядом. — Не делай этого. Твои силы спасли тебя, но едва-едва. Впереди долгий путь к исцелению. Ради себя, ради всего… попробуй успокоиться.

— Успокоиться? — прохрипела я, стискивая зубы. — Успокоиться, блядь?!

Кожа на его лице, шее, руках залилась жаром. Он поднял ладони, как будто сдаваясь.

— Я знаю, что не имею права так говорить.

— Оставь. Меня. В покое. Уйди! — я сорвалась на рыдания, голос ломался. — Я не хочу больше тебя видеть! Уходи!

Моя просьба утонула в жалком всхлипе.

— Нет, — прошептал он. Его лицо исказила боль, будто каждая моя слеза прожигала ему кожу. — Не раньше, чем ты дашь мне шанс все объяснить. Спроси что угодно, я скажу правду.

— Уже слишком поздно, — выдавила я сипло, почти беззвучно.

Он резко схватил мой клинок с комода, и прежде чем я успела закричать или подготовиться к нападению, разжал мою руку, вложил его в ладонь и опустился на одно колено рядом с кроватью.

— Дай мне шанс объясниться, — его низкий голос дрожал от напряженного, почти утопающего отчаяния. — Если после этого ты все еще не поверишь, что я на твоей стороне… — он смотрел, как я вспоминаю тот момент в лесу, когда он убил тех Инсидионов, — если, когда я закончу, ты все еще будешь ненавидеть меня настолько, что пожелаешь моей смерти, я сам попрошу тебя убить меня.

Я не собиралась слушать что-то ради него. Делать хоть что-то ради него казалось предательством себя и всех, кого я любила. Это мучительное притяжение и отторжение, что я чувствовала рядом с ним, было проклятием для моего сердца, тела, жизни.

Но я знала: после разговора с Оливером и этого второго шанса я должна найти в себе волю выстоять. Даже если новая жизнь — такой же чертов хаос.

Но ради себя мне нужны были ответы.

Четкие. Все должно было сложиться.

— Я задам вопросы. Ты ответишь. И только потом, если я решу не убивать тебя, ты уйдешь, — выпалила я, пресекая поднимающуюся в нем надежду и волны облегчения, захлестнувшие его. — Это все, что ты получишь.

— Да, — выдохнул он. — Спасибо.