Книга Насильно твоя, страница 67 – Екатерина Ромеро

Сейчас уже поздний вечер, Анюту я уложила, выпал пушистый снег, и во дворе красиво, как в сказке.

— Можно.

Роман протягивает мне раскрытую ладонь, и, превозмогая страх, я беру его за руку. Мы вместе садимся в машину и выезжаем со двора. Он еще более тихий и задумчивый сегодня, отчего мне становится не по себе.

Алина Павловна больше не приходила, и я не знаю, каково Роману. Он закрылся, и за эти дни мы едва перекинулись парой слов, и то только об Анюте.

— Куда мы едем?

— Я хочу показать тебе кое-что, — отвечает загадочно и нажимает на педаль газа.

— Очень быстро. Можно медленнее?

— Знаешь, птица, когда я был за рулем, ты никогда не боялась скорости.

— Почему?

— Потому что ты мне доверяла.

Это не был упрек, Волк сказал это скорее с сожалением, но мне стало грустно, потому что он прав. Между нами больше нет доверия, оно просто превратилось в пепел.

Если я и верила Роману раньше, то теперь этого нет. Мы словно откинули весь этот пласт изо лжи и притворства, и теперь нам сложно даже общаться на свободные темы. Я все время ищу подвох, а Роман злится, видя мое недоверие.

— Я этого не помню.

— Я помню. Этого достаточно, — процедил напряженно, а я опустила голову. Я видела, что Волк недоволен, но сдерживает себя, ине хотела нового скандала. Их и так было достаточно в последнее время, и на новые ссоры у меня уже просто нет сил.

Мы едем довольно долго, часа два, пока не оказываемся у подножия высокой горы.

— Что это за место?

— Одно из твоих любимых.

На машине Роман заезжает по узкой тропинке на самый верх, и вскоре мы оказываемся на огромном склоне, с которого виднеется весь город, ночной сейчас, укрытый одеялом снега.

Волк паркуется у самого края, и я с ужасом вижу, что под нами метров восемьдесят высоты, а внизу только скалы.

— Дай руку, Илана.

— Я боюсь. Я не пойду туда!

— Верь мне. Дай мне руку. Я никогда тебя не уроню!

Смотрю на Волка и осторожно протягиваю ему ладонь, тут же оказываясь прижатой к крепкому телу мужа.

Под нами пропасть, но в то же время я чувствую, какой чистый здесь воздух, а ночной вид прямо на город под дымкой тумана просто изумительный.

— Здесь так красиво… Мы любили это место?

— Ты его любила, а я любил тебя радовать, птичка.

Коротко улыбается, нежно проводит ладонью по моей щеке, а я пугаюсь. Вжимаюсь вся внутри и вижу, как при этом глаза Волка становятся грустными, ему словно очень больно сейчас. Я не знаю, как это объяснить, я просто чувствую.

— Илана, у тебя, конечно, нет теперь причин доверять мне, и у меня нет никаких оправданий своим поступкам, но, пожалуйста, не бойся меня. Я не сделаю тебе больно, не обижу, не сделаю ничего, чего ты не хочешь, — его голос сбивается от волнения, я впервые вижу Волка таким встревоженным. Словно это наш последний шанс, шанс на попытку начать все с нуля, но мы оба понимаем, что с нуля не получится, и я не готова. Я так не могу.

— Мне жаль тебя, Роман. Ты потерял свою первую семью, но я в этом не виновата!

— Тебя никто и не винит, но, пожалуйста, не закрывайся! Любимая моя, не будь такой чужой и холодной, Илана, не отгораживайся от меня! Я дам тебе время. Столько, сколько тебе потребуется, чтобы восстановиться, привыкнуть ко мне, но прошу: будь мне женой и дальше. Несмотря ни на что!

Его серые глаза блестят от слез, но я мотаю головой, делая шаг назад.