Книга Насильно твоя, страница 65 – Екатерина Ромеро

Она тут же вскочила с кровати и бросилась мне на шею, точно обезьянка, повисла на руках, начала смеяться и плакать одновременно.

И вот я держу ее и отпустить от себя не могу, чувствую, как она меня целует, как прижимается ко мне, и у меня самой слезы по щекам текут, вдыхаю ее сладкий запах. Боже, это наркотик.

— Анечка. Доченька моя… — говорю одними только губами, малышка поднимает на меня взгляд.

— Мамочка, я так скучала по тебе!

Начинает хныкать, сначала тихо, в после громче, вцепившись в меня, и не отпускает, а я на Романа смотрю. Он отошел на шаг, сканирует нас тяжелым взглядом.

— Я тоже очень скучала, детка! Очень, маленькая моя, — говорю жестами, а Аня хмурит брови. Она не понимает, боже…

— Папа, почему мама молчит?

Я теряюсь, смотрю на Волка. Оказывается, Анютка не знает языка жестов, я всегда с ней говорила как все.

— Анют, у мамы горло болит. Скоро она будет говорить с тобой как раньше, и даже будете петь песни. — Волк оборачивается ко мне. — Ее надо искупать и уложить спать.

— Она голодна?

— Нет. Аня уже поужинала.

— Хорошо. Я сделаю все.

— Я помогу. Мы часто ее укладывали вместе.

В этот вечер мы и правда похожи на молодую семью с маленьким ребенком.

Волк набирает ванну, пока я касаюсь маленьких ладошек дочери, волос, пухлых щечек. Какая же она хорошенькая, милая, моя родная!

Когда вхожу с ребенком в ванную, обнаруживаю там ровно двадцать четыре уточки и целое облако пышной пены.

— Ой! Мои уточки! Папа-а-а!

— Залезай, котенок.

Пока Анюта плескается в теплой воде, я мельком поглядываю на Романа. Он до локтей закатал рубашку на руках, ведет себя очень нежно и осторожно с Анечкой. Малышка совсем его не боится, так что, похоже, Роман и правда хороший отец.

— Илана, подай полотенце, — из мыслей вырывает его спокойный голос, и я тянусь к вешалке, даю ему полотенце. Роман осторожно вытаскивает Анютку из ванны и закутывает в своеобразный кокон. Он действует умело, а я просто смотрю и стою сбоку. Как чужая, не помню я ни одного такого нашего вечера, и те жестокие кадры из видео… они не выходят из головы.

— Пожелай маме спокойной ночи, кнопка.

— Не-ет, я не хочу, чтобы мама уходила!

— Утром вы увидитесь. Мама больше не пропадет. Не бойся.

— Хорошо. Спокойнойночи, мамочка моя!

Это сероглазое солнышко улыбается мне и посылает воздушный поцелуй. Роман нежно целует Анюту в щеку и укрывает одеялом. Она засыпает даже без сказки ровно в течение минуты.

— Идем.

Волк хочет взять меня за руку, но я не позволяю, потому он просто молча выходит из детской, и я следом за ним.

Когда оказываемся в спальне, я даже на кровать присесть не могу. Смотрю на Волка во все глаза. Неужели он думает, что мы будем спать вместе? Нет или … да. Он уже даже постель со свой стороны расстелил, но, видя мою реакцию, стискивает зубы и отходит от кровати.

— Спать ложись. Поздно уже.

— А ты?

— А я как обычно. В кабинете лягу, — буркнул и ушел в душ. Включилась вода, а я опустилась на кресло.

Я посмотрела на ночное небо. Мы теперь так и будем жить? Как кошка с собакой ради ребенка? Но ведь это не семья, а я нечто вроде заложницы у собственного мужа.

Когда я просыпаюсь утром, то обнаруживаю, что я на кровати, укрытая одеялом. Волк не спал со мной, он снова ночевал в кабинете.