Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 213 – Евгения Александрова

Толпа замерла, когда на площадку неспешно, оттирая со лба выступившую влагу, вышел невысокий плотный мужчина лет пятидесяти, и по шёпоту стало ясно, что он и есть настоятель Сеттеръянга. Наконец-то и я его увидела вблизи.

Эльханан де Маггид. Значит, вот он какой. На нём не было никаких знаков власти — лишь простая туника монастыря, белая, без украшений, и узкий пояс из грубой ткани. Без лишнего шума, без объявления — просто вышел, как выходит учитель на урок, где все уже не дети, но всё ещё ждут, что он расставит слова по местам.

Я замерла, изучая того, кем пугали младших учеников. Волосы его — русые, смешанные с пеплом, зачёсаны назад. Высокий лоб, на удивление светлое, открытое лицо, мягкие складки в уголках глаз и та самая полуулыбка, которую можно принять и за приветствие, и за предупреждение. Он не был внушительным, как Сиркх, не излучал угрозу, как бородатый заговорщик, и в нём не было туманных теней, как у Иллиана, но что-то сильное и магическое ощущалось в этой простой на вид фигуре.

Сам же Сиркх повернулся к нему — не царственно, не высокомерно, а почти… почтительно. Почти.

— Эльханан, — коротко сказал он.

Настоятель склонил голову — тоже не слишком низко. Между ними было напряжение, но не враждебность — как у двух мужчин, давно знающих, где находятся границы друг друга, и почему никто их не нарушает.

— Ваше величество, — произнёс он негромко в ответ, но так, что каждый на холме услышал. — Сегодня голос Четырёх богов говорит не за нас, а через нас. Боги не оставляютнас, но и не вмешиваются напрямую. Их воля — как зеркало: мы смотрим в него, и только вместе можем увидеть, что в нём отражается.

Настоятель Сеттеръянга сделал шаг вперёд. Его глаза встретились с моими — и мне показалось, будто он уже знает всю мою историю.

— Я не виновна, — повторила снова, уже не так уверенно. Не потому что испугалась, а потому что слов становилось всё меньше.

Воздух стал гуще, плотнее, как перед грозой. И на миг перед глазами вспыхнули родные Корсакийские острова.

Влажный, пряный ветер, хватающий за распущенные волосы, шевелящий тяжёлые листья эвкалиптов, напоённые солнцем и солью. Родной ветер, южный, полный жизни и силы…

А здесь — даже ветер был чужим. Он бил в лицо сухо, строго, будто учитель с розгой, готовый отмерить наказание.

— Мы готовы тебя выслушать, — мягко сказал Эльханан.

— Не я убила сентара де Торна! Но я… была рядом, и не спасла, потому что…

Какое-то чужое вмешательство сдавило горло. Я дёрнулась, ища среди собравшихся того бородатого мужчину, который сегодня казался мне тёмным исчадием, порождением моего страха. Тот, кто убил Кьестена — он должен быть сейчас среди нас и пообещать мне смерть, если я не замолчу.

Я с трудом проглотила ком в горле. Среди всех двух сотен лиц — учеников, дарханов, наблюдателей, гостей и стражей — я обреченно ждала тех, кто был внизу. Там, под землёй. Кто-то должен быть здесь. Кто-то из тех, кто предлагал мне “спасение”. Кто-то смотрит сейчас и делает вид, что ни при чём.

Почему-то бородатый посланник культа Покровителя позволил мне сбежать и теперь затаился и ждёт, что я сделаю. Неужто он правда думал, что я буду в силах оказаться рядом с императором — который будто бы окружён невиданной защитной магией — и смогу поднять на него руку?