Книга Дарханы. Академия Четырех богов, страница 212 – Евгения Александрова

Мужчина, который готов отвернуться от того, кого любит, лишь потому что ему приказали.

Тот дархан, что привёл меня из темницы, воткнул меч в землю — как будто знак начала. Гул толпы был тихим, тянущимся, шорохом волн. И когда заговорил Матисьяху, один из наставников среднего потока, его голос прозвучал сухо: “Сегодня мы доверимся воле Четырёх богов…”. Я не сразу поняла, что он говорит обо мне, моё имя плавно легло в воздух где-то между словами: "проверим", "строго", "справедливо".

— Так в чём меня обвиняют? — проговорила я сипло, но в этой тишине голос прозвучал так, что его было слышно, наверное, и самому императору.

А вот и он… На центральный холм в окружении стражи поднялся Сиркх, и весь монастырь благоговейно замер, как перед божеством, что посетило землю, спустившись с космических просторов. Солнце сияло прямо за его фигурой, и он предстал передо мной силуэтом, окутанным дрожащей дымкой.

И колени мои задрожали тоже, а ноги ослабли, и я с трудом удержалась от того, чтобы опуститься на колени.

— Убийство, которое случилось вчера, не несчастный случай, — заговорил величайший правитель современности, император самого Иввара. Его голос был глубокий, низкий, гортанный — и мой показался на его фоне слабым блеянием. — Наш почтенный слуга, проводник Четырёх богов, Кьестен де Торн погиб от рук тех, кто затаил в сердце тьму. Путь к Великому Духу труден и полон испытаний — и многие оступаются и падают к подножию великой лестницы. И в этом падении забирают с собой тех, кто недостаточно окреп, чтобы противостоять искушению… сдаться.

Солнце зашло за голову императора, и я наконец смогла различить черты его лица. Да него мне было шагов двадцать, но даже отсюда я видела и светло-небесную радужку, и тёмные брови над проницательным взглядом, и слабо изогнутую дугу губ. И даже вертикальную морщину на переносице, будто всё это казалось ему не столько трагичным, сколько досадным. Или даже… разочаровывающим.

Столько лет растить сильнейших магов, делать из них наставников — чтобы лишаться в самый неподходящий момент, когда нужно больше дарханов и больше обученных одаренных. Верно?

— Я не виновна в смерти Кьестена де Торна, — на удивление самой себе я проговорила громко и достаточно звонко. — Но есть те, кто хочет переложить на меня вину за это…

Осуждающие взгляды дарханов и учеников давили и теснили дальше к краю площадки. С обрыва посыпались по ветру мелкие камешки и сухая пыль. Казалось, ещё немного — и обвинительный приговор, сорвавшись с уст императора, столкнёт меня с края в пропасть. Чтобы я закончила свой путь так же, как мой наставник, на которого я якобы подняла руку в гневе и ярости, не сумев удержать дар.

Одна неловкая фраза, одно слово Сиркха — и я полечу вниз. Ни перил, ни защиты. Только ветер, обдувающий лицо, как напоминание:ещё шаг — и я вне благословения Четырёх богов.

Спина вспотела под тканью, а пальцы в кулаках дрожали, несмотря на то, что были сжаты до онемения. Ветер снова перекрутил волосы, и теперь тёмно-каштановые кудри колыхались на ветру, щекоча мою щеку и лоб, но я молча смотрела на императора и его приближенных.

— Наставник-дорре и один из сильнейших представителей ордена дарханов, проводников Четырёх богов, Кьестен де Торн, погиб от магического удара, и ударивший обладал магией стихий, — прозвучал обвинительный голос Матисьяху. — Его ученица Кейсара ди Мори, которая находилась в конфликтных отношениях, была последней, кто был замечен рядом — и в момент эмоциональной ссоры. Всё свидетельствует о том, что именно она виновна в гибели сентара де Торна — и должна понести наказание.