Книга Две хризантемы, страница 66 – Рико Сакураи

Воин выглядел как обычный крестьянин: круглолицый, с удивленным выражением лица – одень в простое домотканое кимоно и штаны, и вполне можно отправлять на рисовое поле. Словом, не отличишь… Но внешность обманчива – перед стражниками на земле сидел воин, пусть даже голый и мокрый, – это был опытный ниндзя…

– Бросить его в темницу! – приказал Оками. – Не смыкать глаз! Господин допросит его в час Змеи.

Стражники поклонились, подняли пленного с земли и препроводили в замковую тюрьму.

Нобунага в час Змеи спустился в холодное сумрачное помещение узилища. Он прекрасно знал, кто нанял убийцу, и был уверен, что ниндзя ничего не скажет даже под пытками. Но все же… князь намеривался учинить допрос, пусть и формальный.

Навстречу господину вышел Оками.

– Ниндзя в темнице, мой господин.

Нобунага подошел к двери:

– Открывай!

Оками снял со стены масляный факел, отпер дверь темницы и осветил тесное помещение без окон. На полу, скрючившись, лежал голый окровавленный пленник.

Нобунага издал рык зверя, которого лишили заслуженной добычи.

– Я же приказал охранять его!

У Оками похолодело внутри.

– Мы выполнили все в точности, мой господин. Пленник раздет и связан.

Оками наклонился над узником: его рот был приоткрыт, из него текла густая жидкость…

– Он откусил себе язык и захлебнулся в собственной крови, – констатировал начальник стражи. – Я подвел вас, мой господин. Позвольте мне искупить свою вину… Умоляю, не наказывайте моих сыновей! – Оками рухнул перед Нобунагой на колени.

– Хорошо. Ты верно служил мне. Я не покараю твою семью. Даю время до часа Овна. Надеюсь, ты достойно приготовишься к смерти…

– Благодарю вас, мой господин…

С наступлением часа Овна Оками простился с семьей, облачился в белоеритуальное кимоно, обвязал волосы атласной белой лентой, обмотал кинжал белой рисовой бумагой и сел на колени перед своим старшим сыном, которому недавно исполнилось четырнадцать лет.

Юноша держал катану отца.

– Запомни, сын, ту милость, которую оказал нам господин Нобунага. Верно служи ему и клану, – наставлял Оками своего отпрыска в последний раз.

– Да, отец. Я не посрамлю наш род.

Оками поклонился старшему сыну, затем жене и детям, которые сидели на татами чуть поодаль.

– Приступай, – приказал Оками.

Юноша извлек катану из ножен: клинок, отливавший красным цветом, благодаря искусной технике сякудо^[44]выглядел символично. Он глубоко вздохнул, ибо лишить жизни отца было нелегко, пусть даже тот запятнал себя в глазах князя. Оками вонзил кинжал себе в живот. Юноша взмахнул мечом – клинок обагрился ярко-красной кровью, ее капли скатывались с отполированного металла, тонкой струйкой сбегая на белый татами.

Голова Оками отлетела и упала прямо к ногам жены. Она закрыла глаза и начала молиться Аматэрасу. Младшие девочки тихо заплакали… Честь рода была спасена…

Известие о том, что покушение на Нобунагу потерпело неудачу, привело к сильному недовольству сёгуна. Он собрал своих советников.

– Кто говорил мне, что следует послать ниндзя? – возмущался он. Советники тряслись от страха, уже не надеясь выйти живыми из покоев Тоётоми.

– Я, мой господин… – еле слышно вымолвил Первый советник.

– Я помню! И что же?! По слухам, наемники убиты какими-то наложницами!

– Позвольте, господин… – робко начал Второй советник.

– Я тебя слушаю…