Книга Берен и Лутиэн, страница 30 – Джон Рональд Руэл Толкин

Тинувиэль едва не вскрикнула; Берен же отпрянул в сторону с Сильмарилем в руке; задремавшие беспокойно ворочаются, и Мелько издает стон, словно зловещие мысли потревожили его грезы; и мрачная гримаса искажает лик спящего. Удовольствовавшись одним сверкающим драгоценным камнем,Берен и Тинувиэль обратились в паническое бегство; спотыкаясь, наугад спешили они в темноте по бесчисленным коридорам, пока по тусклому отблеску света не поняли, что ворота уж близко, – и глядь! – на пороге разлегся Каркарас, снова бодрствующий и настороженный.

Тотчас же Берен заслонил собою Тинувиэль, хотя она и запретила ему; и это обернулось в итоге бедою, ибо Тинувиэль не успела вновь усыпить зверя чарами сна: завидев Берена, волк оскалил зубы и злобно заворчал. «Откуда такая грубость, Каркарас?» – молвила Тинувиэль. «Откуда этот ном, который не входил сюда, теперь же, однако, спешит наружу?» – отозвался Ножевой Клык и с этими словами прыгнул на Берена, а тот ударил волка кулаком прямо между глаз, другой рукою добираясь до его горла.

Тогда Каркарас сжал руку Берена в своих жутких челюстях, – ту самую руку, в которой Берен держал сияющий Сильмариль; и откусил Каркарас руку вместе с камнем, и алая утроба поглотила их. Велика была мука Берена, и страх и тоска Тинувиэли; хотя, как только они уже готовы были ощутить на себе волчьи зубы, случается нечто новое, странное и ужасное. Узнайте же, что Сильмариль сияет белым потаенным пламенем, рожденным в глубине его, и заключает в себе неодолимые, священные чары – ибо разве не из Валинора этот камень, не из благословенных земель, разве не был он создан волшебством Богов и номов прежде, чем зло пришло в те края? – и не терпит он прикосновения злобной плоти или нечистой руки. И вот оказывается камень в гнусной утробе Каркараса, и тотчас же зверя начинает сжигать страшная боль; и душераздирающий вой его, исполненный муки, эхом отзывается в скалах; так что просыпается весь уснувший в стенах крепости двор. Тогда Тинувиэль и Берен быстрее ветра бросаются от ворот прочь, однако обезумевший Каркарас далеко обогнал их, ярясь и беснуясь, словно зверь, преследуемый балрогами; после же, когда беглецы смогли перевести дух, Тинувиэль разрыдалась над покалеченной рукою Берена и осыпала ее бессчетными поцелуями: потому, глядь! – кровь унялась и боль стихла, и нежная любовь Тинувиэли исцелила рану; однако впоследствии Берена все называли Эрмабвед Однорукий, что на языке Одинокого острова звучит как Эльмавойте.

Теперь, однако, им пришлось задуматься о спасении – если позволит судьба; и Тинувиэль набросила часть своего темного плаща наБерена, и так, скользя в сумерках и во мраке среди холмов, они какое-то время оставались незамеченными, хотя Мелько выслал против беглецов всех своих ужасных орков; эльфы доселе не видели ярости более неистовой, нежели та, что обуяла его из-за похищения Сильмариля.

И однако же вскоре показалось Берену и Тинувиэли, что сеть преследователей смыкается вокруг них все теснее, и, хотя беглецы уже достигли окраин знакомых лесов и миновали мрачную чащу Таурфуин, однако еще немало лиг, полных опасностей, отделяли их от пещер короля, и даже если бы добрались они туда, похоже было на то, что они только привели бы за собою погоню и навлекли ненависть Мелько на весь лесной народ. Преследователи же подняли столь громкий крик и шум, что Хуан издалека заслышал их и весьма подивился дерзости этих двоих, а более всего – тому, что им удалось ускользнуть из Ангаманди.