Книга Эта башня во мне, страница 141 – Надежда Ожигина

Варька сделала шаг ко мне, исподлобья поглядывая на Фролова. Даже руку положила на кожаный пояс, в котором прятала меч. Сразу стало немного легче.

– Душеньки, я продолжу, не нужно на меня так смотреть! – вскинул руки Вадим Никонорович. – Дело в том, что с появлением Али замкнулся Лицевой купол, и Изнанка Москвы ослабла. Только этим я объясняю тот факт, что Кондашов проиграл без боя! И никто из Дома Иллюзий не смог дать отпор дракону!

Сестры смолчали, но я поняла: они осуждали не меня, а кромешников. И мысли у всех были схожими. Командора заподозрили в грубой попытке свалить ответственность на новичка. Господи, я была не одна! Даже вздорные Нора и Катерина, даже миролюбивая Долли были на моей стороне!

Варька заслонила собой от кромешника. Глухо спросила:

– Есть претензии к младшей?

– Напротив, сударыни, – заворковал Фролов, замахал умильно руками. – Я пришел принести извинения. Госпожа Вознесенская, умоляю, смените свой гнев на милость, высуньте мордочку из-за Шестой. Варвара Павловна, ну я прошу!

Я наспех смахнула слезы, успевшие скатиться из глаз, и снова предстала пред командором во всей неотразимой красе: нос покраснел, веки припухли, хвост растрепалсяво время скачки, а причесаться банально забыла.

Словила умильную улыбку Долли, недоумение Норы и чисто материнский взгляд Маргариты. Младшенькая, что с меня взять!

– Извинения официальные? – уточнила Мария Громова, МИД.

– Да куда официальней, Мария Владимировна, – обернулся Фролов к дипломату. – Если угодно, подам письменный раппорт, но пока, уж простите, так. Времени мало, сударыни. Аля, кругом неправ, признаю. Не почуял в вас истинной силы, оттого и не верил, что дали отпор сразу стольким сильным противникам. Ну а главное, посчитал вас предвзятой и не принял предложенной помощи. За это извиняюсь отдельно.

– Драгоценные мои, – он возвысил голос, обращаясь уже ко всем. – Показания Седьмой подтвердились. Допрошенные нами цыгане и представители Кавказских гор заявили, что Петр Кондашов объявил сходку кланов в отеле «Пекин». Глава искал ответы на два вопроса. Кто из сильных Азии посетил Москву. И чей вензель нарисован на письмеце, что получила Тамара. Бахти, глава таборов Трех вокзалов, в подробностях описал музыканта, с которым ушел Кондашов: высокий, стройный, черноволосый, одет в старинное ханьфу, на лице – серебряная полумаска, за спиной – семиструнный гуцинь. Все в точности, как увидела Аля. А еще ему померещилось – это он подчеркнул особо! – будто представители Азии как-то странно кланялись вслед, вроде Кондашову, а вроде и нет, и все поглядывали на музыканта. Но в этом не поручится и присягать не станет, даже если вздернут весь табор.

– Что-нибудь еще? – уточнила Мария, занося приметы в айпад.

– Имя, сестра! – поклонился со-зданию МИД Фролов. – Его подслушал официант, накрывавший на стол для музыканта. Тот представился как Синг Шё, мол, творческий псевдоним.

– Синг Шё? – переспросила Четвертая и перевела: – Звездный Змей.

– Я же говорила! – не сдержалась я. – Змея в переплетении трав. Звездчатка!

– Звездчатка? – переспросила Марго. – Это же трава, класс двудольных, семейство гвоздичных. Цветет мелкими белыми звездочками. Известно сто двадцать видов звездчатки, почти все они ядовиты. Неприхотливая, терпеливая, неубиваемая трава.