Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 71 – Надежда Соколова

Я почувствовала терпкий привкус дорогого игристого на губах Ричарда, смешанный с его собственным, уникальным вкусом. Этот запах, этот вкус… они были навязчивыми, заполняющими все пространство. Они вытесняли воздух, вытесняли мысли.

И вдруг… как удар грома среди ясного неба – вспышка сна. Тот самый танец, тот же властный взгляд, тот же голос: "Он – твоя судьба… Не противься…" Эхо этих слов смешалось с реальностью поцелуя, накладываясь на него, придавая ему жутковатую, мистическую значимость.

Я не целовала Ричарда в ответ. Но и не могла вырваться. Я стояла в его объятиях, как окаменевшая, лишь сердце колотилось бешено, стуча в висках и груди, угрожая вырваться наружу. Сознание металось между желанием укусить его за губу до крови и осознанием того, что в этой силе, в этой наглой уверенности… была какая-то гибельная притягательность. Мир сузился до точки соприкосновения губ, до его сдавливающих рук, до оглушающего гула в ушах и предательского трепета где-то глубоко внутри.

Не знаю, чем завершился бы наш поцелуй, – этот странный, парализующий вихрь из ярости, навязанной близости и предательского отклика тела – но в холле послышался шум, отчетливые шаги и гул приглушенных, но хорошо знакомых голосов. Сердце мое замерло, а потом рвануло в бешеный галоп, предчувствуя беду. Затем дверь в обеденный зал с грохотом распахнулась.Яркий свет из холла ворвался в полумрак зала, ослепив на мгновение. И я услышала холодный, как сталь, голос матушки, язвительный, пронизывающий, с ядовитой ноткой любопытства:

– Отец, похоже, мы не вовремя. Наша дочь сейчас очень занята, – ее взгляд, острый и оценивающий, скользнул по нам, застывшим в немой сцене объятий.

Щеки вспыхнули мгновенно и нестерпимо жарко, сами собой, словно меня окатили кипятком. Краска, позорная и предательская, перебралась на шею, сползла под ворот ночной сорочки, и я почувствовала, как горит вся. Ощущение было таким унизительным, таким оголенным! Я резко, почти с рывком, отпрянула от Ричарда, словно его прикосновение стало раскаленным железом. Он, проклятая сволочь!, стоял прямо и гордо с абсолютно, до безумия, невозмутимым видом, слегка приподняв одну бровь, как будто все так и надо! Как будто застать его, целующего меня против моей воли посреди обеденного зала – это самая естественная вещь на свете! Бешенство смешалось со стыдом, заливая все внутри кислотой.

– Н-ну что вы, матушка, – выдавила я из пересохшего горла, пытаясь прийти в себя, пытаясь хоть как-то собрать рассыпавшиеся осколки достоинства. Голос звучал хрипло и неестественно высоко. – М-мы уже… как раз закончили обедать. – Я сделала шаг назад, чувствуя, как дрожат колени. – Его сиятельство как раз собирался уходить. – Я судорожно сглотнула комок в горле. – Не так ли? – Я повернулась к Ричарду, пытаясь придать лицу каменное выражение, подняв брови домиком в немом, но отчаянном требовании играть по моим правилам.

Он ответил мне тяжелым, недовольным взглядом, в котором читалось явное нежелание подчиняться. Его глаза, еще секунду назад пылавшие чем-то необъяснимым, теперь стали холодными и оценивающими. Но все же, после мучительно долгой паузы, он развернулся с королевской медлительностью и, отвесив безукоризненно вежливый, но ледяной поклон моим родителям, молча удалился. Его шаги гулко отдавались по мрамору холла, а затем…