Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 43 – Надежда Соколова

На следующий день приехал Дирк, доложил, что пора сажать зарику, наполовину магическую культуру, смесь земных риса и гречихи.

Она была выведена столетия назад скрещиванием местных злаков с призрачными растениями из пограничья миров. Ее зерна, размером с ноготь большого пальца, имели ребристую поверхность, словно покрытую морозными узорами. В сухом виде они были матово-белые, но при контакте с влажной почвой начинали мерцать слабым голубоватым свечением.

У зарики имелось несколько интересных свойств:

Питательность – горсть вареной зарики могла насытить взрослого на сутки. Каша из нее не имела вкуса, но впитывала ароматы трав или бульона.

Капризность – прорастали только при одновременном присутствии хозяина земли и управляющего. Если сеять без соблюдения ритуала, зерна превращаются в ядовитую слизь.

Зависимость от погоды – требовала дождя ровно на третий день после посадки. Если ливень задержится – ростки сгорят от собственного свечения; если придет раньше – сгниют в земле.

Взаимодействие с магией – поля зарики гасили простые заклинания в радиусе мили. Колдуны избегали селений, в которых ее выращивали.

Несколько килограммов зарики могли накормить всю деревню. Если, конечно, зерно взойдет, дожди его не побьют и солнце не спалит. Зарика была капризной культурой. Потому ее обычно сажали в присутствии хозяев имения. Те должны были неотлучно находиться рядом с управляющим и вместе с ним следить за посадкой зарики с кромки поля. Обычно этим занимались мужчины. Но в моем случае надо было ехать мне. Верхом или в карете. И так как я ездить на лошадях не умела, а тело Ариссы не могло мне ничего подсказать, решено было отправляться в карете. Сразу после завтрака.

Пришлось подниматься к себе, переодеваться.

Дорожное платье было сшито из плотной серой саржи, с глубокими карманами по бокам и защипами на талии, скрывавшими лишние складки. Подол, отороченный темной тесьмой, приподнимался на палец над землей, чтобы не цепляться за колеса кареты. Полуботинки, туго шнурованные до щиколоток, слегка жали в подъеме – прошлогодние, еще не разношенные после зимы. Шляпка-таблетка с узкими полями была подбита изнутри выцветшей синей тканью, приколота к волосам двумя длинными булавками с жемчужными головками.

Подготовившись к поездке,я спустилась по лестнице в холл, вышла на крыльцо. Дирк уже ждал меня там. Ехать предстояло вдвоем.

Карета, выкрашенная в болотный цвет, пахла сырой кожей и конским потом. Обивка сидений, когда-то малиновая, потрескалась на сгибах, обнажив сероватый войлок. На дверце тускло поблескивал герб рода. Кучер в заплатанном камзоле щелкнул вожжами, и пара гнедых кобыл тронула, громко фыркнув.

По дороге к амбару колеса то и дело проваливались в колеи, заставляя карету крениться. Через приоткрытое окно тянуло запахом навоза и свежевспаханной земли. Дирк, сидевший напротив, покусывал кончик карандаша, сверяясь со списком в потрепанной записной книжке. Его сапоги, испачканные глиной, оставляли комья на половике.

У амбара крестьяне уже ждали, переминаясь с ноги на ногу. Зерно зарики хранилось в холщовых мешках с красной вышивкой по горловине – старинный оберег от гнили. Зернышки, чуть крупнее риса, отливали перламутром, будто припудренные инеем. Трое подростков, задыхаясь, погрузили мешки на телегу, привязанную к задку кареты.