Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 45 – Надежда Соколова

Я была в своей спальне, сидела в кресле, читала очередной трактат о сельском хозяйстве. Услышав о ждавшем меня госте, отпустила служанку, решительно взяла со стола склянку с остатками успокоительного и выпила это все залпом.

Лекарь уверял, что средство подействует буквально сразу же. Но, видимо, мои нервы были расшатаны целиком и полностью. И пришлось сидеть в кресле минут пять-семь, а то и десять, ждать, пока перестанут трястись руки.

И все равно по лестнице на первый этаж я спускалась, как на казнь. Пока шла, считала ступени: семнадцать дубовых досок, три из которых скрипели под левой ногой. Платье – простое, серо-голубое, без кружев – липло к спине. В прихожей пахло воском и мокрой шерстью – видимо, гостя проводили в гостиную через боковой вход под дождем.

Ричард стоял у камина, разглядывая фамильный портрет прадеда Ариссы. Его камзол – темно-синий, с серебряным шитьем по воротнику – сидел идеально, будто сшит вчера. Когда я вошла, он обернулся с той же полуулыбкой, что дарил незнакомкам на балах.

– Благодарю, что приняли, – поклон был точным, как по циркулю. Глаза скользнули по моему лицу, не задерживаясь. Он поправил перчатку на левой руке – та же привычка, что и в моих снах, когда он нервничал.

Я кивнула, указывая на кресло. Его взгляд упал на мои руки – я сжала их в замок, пряча дрожь. Он начал говорить о новых налогах на зерно, о рекомендациях столичных советников. Слова были гладкими, отрепетированными.

За окном ворона села на подоконник, долбя клювом по стеклу. Ричард на мгновение отвлекся, повернув голову – точно так же, как тогда, когда мы следили за стаей журавлей над озером. Но сейчас его пальцы постукивали по ручке кресла – ритмично, без интереса.

Я отвечала что-то о посевах зарики, а сама считала морщинки у него на переносице – новые, незнакомые. Его взгляд блуждал по комнате, останавливаясь на часах с маятником. Когда он поднялся, чтобы попрощаться, его трость с набалдашником в виде волчьей головы легонько звякнула о медную подставку для зонтов – тот же звук, что и в моих снах.

Дверь закрылась. Я подобрала с ковра оброненнуюим визитку – края были идеальны, без зазубрин.

Накрыло меня отходняком после успокоительного уже после того, как я покинула гостиную и поднялась в свою спальню. Я успела запереться изнутри и сесть на кровать, когда появилось ощущение, будто в моей душе треснул лед. И оттуда, из-за трещины, полились эмоции. Горечь боль, недовольство собой и миром – все это смешалось вместе и превратилось в слезы, жгучие и долгие. Они потоком лились из глаз. Я рыдала, не чувствуя ни облегчения, ни опустошения. Ричард не узнал меня в другом теле, в другом мире. Он давно забыл ту восторженную восемнадцатилетнюю дурочку, с которой путешествовал по мирам. А я… Я продолжала цепляться за прошлое, как самая настоящая дура!

Я глотала воздух, как рыба, выброшенная на берег, а слезы текли по подбородку, капая на сплетенные пальцы.

Вспомнилось, как Ричард в одном из снов учил меня различать созвездия – его рука теплой тенью ложилась на мою ладонь. Сейчас же он поправлял перчатки, будто боялся коснуться даже воздуха вокруг меня.

Я сморщила подушку в кулаке, пытаясь выдавить из себя эту дрожь. Слезы разъедали кожу на щеках, оставляя соленые дорожки. В окно бился мотылек – глухой стук крыльев по стеклу сливался с моими всхлипами.