Книга Вдовствующая герцогиня замка Оргарон, страница 27 – Надежда Соколова

Горожане – коренастые, загорелые, с руками, привыкшими к труду – сновали по своим делам. Женщины в передниках с узлами покупок, мужчины в кожаных фартуках с инструментами за поясом. Детишки, босоногие и веснушчатые, играли прямо на мостовой.

Особенно выделялись:

Ремесленники – их лавки располагались в первых этажах домов. Столяры с деревянными стружками в волосах, кузнецы с закопченными лицами, гончары с глиняными пальцами.

Торговцы – шумные, словоохотливые, в пестрых камзолах. Их лотки ломились от товаров: от восковых свечей до пучков сушеных трав.

Приезжие крестьяне – высокие, угловатые, в грубых домотканых рубахах. Их телеги, доверху нагруженные мешками, создавали пробки на узких улицах.

Специалистов, способных изготовить изысканную посуду или сшить нежное красивое платье, здесь не имелось. За этим надо было отправляться в столицу. Но здесь и сейчас я собиралась накупить то, что нужно было в повседневной жизни. И потому отправилась к первому же попавшемуся под руку горшечнику. Тут я хотела купить горшки, миски, тарелки, плошки, в общем, все то, чем могла пользоваться та же прислуга.

Горшечник, широкоплечий мужчина с руками, покрытыми старыми ожогами от печи, оживился при нашем подходе. Его борода, рыжеватая от глиняной пыли, колыхалась, когда он быстро расставлял товар на прилавке из неструганых досок.

– Для вашей милости – лучшие изделия! – хрипловатый голос мастера звучал гордо. Он ловко перебирал пальцами с коротко остриженными ногтями, демонстрируя:

Горшки для зерна – толстостенные, обожжённые до терракотового оттенка, с рельефными полосками у основания для прочности.

Миски – от крохотных, размером с ладонь (для специй), до широких, с плавными изгибами бортов. На некоторых сохранились отпечатки пальцев мастера.

Тарелки с неровной глазурью – бирюзовые потёки на охристом фоне напоминали речные струи.

Особенно выделялись плошки для фруктов – их округлые бока были украшены оттисками дубовыхлистьев. А кувшины с изящными носиками пахли сырой глиной даже после обжига.

Выбрав целые изделия без сколов (я проверяла каждое, проводя пальцем по краю), я отсчитала деньги. Три золотых с изображением императора и пять серебряных с совой – наш фамильный знак.

Продавец, щуря веснушчатые веки, ловко упаковал покупки в душистое сено, а под конец с хитрой ухмылкой сунул в корзину:

– Детям на потеху, ваша милость! – две свистульки в виде птиц с дырочками в хвостах.

Пока Тор переносил покупки в замок через портал (рубиновый отблеск мелькнул в воздухе), я осмотрела площадь. Торговец сукном уже заприметил нашу группу и торопливо раскладывал лучшие отрезы на прилавке, помахивая в нашу сторону лоскутом малинового бархата.

Лавка торговца сукнами располагалась в двух-трех шагах от горшечника, под вывеской с изображением золотых ножниц. При входе меня обволокло облаком ароматов – терпкий запах нестиранной шерсти смешивался с едва уловимыми нотами растительных красителей: вереска, марены, вайды.

Торговец, сухопарый мужчина с лицом цвета старого пергамента, мгновенно склонился в почтительном поклоне, заметив за моей спиной стражников в гербовых плащах. Его длинные пальцы, испачканные в индиго, нервно перебирали край передника.

Я неспешно обошла прилавки:

Рубиново-красное сукно, плотное, с ворсинками, напоминающими язычки пламени;