Книга По следам мистера Волка, страница 45 – Ева Кофей, Елена Элари

— Зачем? — не понимает Элис.

— Я приглашаю вас на свидание, — выпаливает Кроули. — Даже мой интерес к фейри меркнет пред вами.

Элис, будто даже смутившись, улыбаясь, отступает на шаг.

— Не говорите глупостей…

— Но это истинная правда! Признаться, я и сюда так спешно пришёл, не только, далеко не только из интереса к замку.

— Но вы знаете, — голос её дрожит, — кто я… Это неправильно.

— Мне всё равно, — отрезает Кроули.

И в этот момент к ним снова выходит граф.

— Элис, мне… Всё-таки нужен чай.

Она кивает и молча уходит на кухню.

Герберт ждёт её довольно долго. То есть, долго для Элис… Он уже понял, что со слугой ему повезло. Впрочем, её задержку графу легко объяснить — наверняка она занимается своим кузеном. Нехорошо вышло, как бы там ни было, надо было проведать парня инакормить его. К тому же Курт слегка… не в себе. Не стоит, наверное, провоцировать его, усугублять болезнь, даже если случайно. Герберту пора начинать больше думать о тех, кто рядом с ним.

Он отвык от этого. Последние десять лет Герберту приходилось думать о ближних своих лишь в том плане, не вонзят ли они ему нож в спину…

И ещё нет смысла теперь жалеть об испорченном отдыхе и несбывшемся спокойствии. Курт уже в замке, и это по вине (пусть Герберт и не специально) графа, как и в случае с Элис. И он, граф, должен нести за них ответственность.

Как знать, быть может, когда разрешиться всё с этими убийствами и прочим, Герберт даже сможет выставить это, как аргумент в пользу Курта. Якобы теперь граф ответственен за него, блаженного бедолагу, и вообще Курт — по праву его слуга. А преступления свои совершал он в то время, когда Герберту ещё не принадлежал, да и не в себе ведь парень! И, что уж… возможно и залог за него граф заплатить сможет.

Эти размышления неожиданно отняли у Герберта последние силы. Он трёт переносицу, крепко зажмуриваясь, сидя на кровати, и решает прилечь. Но как только голова его касается подушки, он проваливается в глубокий, тёмный сон.

Тёмный в прямом смысле — он ворочается на этой же постели, ничего не видя перед собой.

— Милый, Герберт, — голос жены ласкает слух, и её нежная ладонь опускается ему на плечо. — Тебе приснился кошмар?

Дыхание её щекочет Герберту щёку и он улыбается.

— Уже не помню… Я разбудил тебя?

— Нет, я не спала. Так и не смогла заснуть. Хочу воды…

— Я принесу, — приподнимается он и наугад приближается к ней, чтобы поцеловать.

Поцелуй приходится в висок.

Так странно… у Герберта щемит сердце.

Быть может, потому что где-то глубоко в душе он знает, что это лишь сон… А возможно — он уже и не помнит — в ночь ту и правда он ощущал нечто странное.

Как и Розали.

Она была чутка к людям, чувствительна к переменам погоды, замечала изменения в жизни, которые обычному человеку были бы незаметны. Но вот странно, то, что ждёт ребёнка, вовремя она не поняла.

Не понял этого и Герберт… А не стоило ему оставлять её одну на несколько дней, уезжая по делам. Быть может, если бы он был дома…

Розали что-то делала, вытирала пыль, кажется…

Герберт до сих пор зол на неё. Ведь есть слуги! Но Розали былоне изменить, она не всегда пользовалась их помощью. Не считала нужным, пусть при этом — удивительно — и являлась истинной леди.

Она упала… И с тех пор болела. Хотя врач и заверил, что уже ни для неё, ни для малыша опасности нет.