Книга Жена для Императора морей, страница 74 – Ева Кофей, Елена Элари

Она вздрагивает и выпаливает, чувствуя что вот-вот расплывётся лужей, а этого допускать никак нельзя:

— Что ты делаешь?

— Ты очень приятна мне… Не только внешне,— и вновь склоняется над её рукой, касаясь её губами. — И пахнешь приятно.

Руки она не отнимает, потому что ей хорошо, а это отпуск!

Да, именно так!

— Послушай, у нас девушку целуют если хотят с ней переспать. И к этому накладывается ещё вариант — если хотят серьёзных отношений. Но это реже. Понимаешь?

— Да. Конечно. К чему такие вопросы? У нас то же самое.

— Что? — тут она руку всё же отнимает.

И взгляд отводит.

— Ты сама сказала. Я думаю об этом.

— Мы едва знакомы. Думаешь о чём? Если про это самое, то я так не согласна!

«Наверное…»

В какой-то момент она больше стала бояться влюбиться, чем его, кхм, анатомии.

Насчёт последней даже интересно…

«Боже, я ненормальная!»

Но Арктур смотрит на неё и ничего не отвечает. Только медленно отстраняется и возвышается над водой, прикидывая, как бы лучше ему покинуть бассейн.

— Посторонись, Любовь.

— Нет, мне нужно это выяснить. Ты не должен позволять себе… вольностей.

— Выяснить, что именно? Боишься, что буду неволить? Так не бойся.

— Меня? Неволить? Не могу я этого бояться, такого со мной в принципе не случится! Просто пообещай, что перестанешь быть… таким.

— Нет. Почему? — это уже звучит обеспокоенно.

— Потому что… я приличная девушка.

И она сдаётся его желаю обрасти ногами, а потому принимается выстеливать дорогу из тряпок от бассейна до душевой кабины.

Арктур выбирается как можно более аккуратно, и на удивление быстро добирается до двери ванной.

— Я знаю, что ты приличная, — говорит он прежде, чем скрыться за дверью. — Поэтому я и говорю тебе прямо. Понимаешь?

Он закрывается там и больше ничего не говорит.

— Это возмутительно, — шепчет Люба, устраиваясь на кровати, — возмутительно…

А через минут пятнадцать в душевой включается вода. Через ещё десять снова возникает тишина.

А затем:

— Любовь… Мне очень неловко. Но… Кажется, мне нужна твоя помощь.

Всё это время Люба сидела напряжённая и переполненная переживаниями. Но вот он зовёт её…

А вдруг ничего не вышло или всё вышло… криво?

Что она там увидит?

Она приоткрывает дверь.

— Ну, как ты?

— Ну, так… — отзывается он.

Арктур стоит… Стоит! У душевой, держась за стену, и улыбается вымученно и смущённо. В чистых и мерцающих глазах его читается растерянность и любопытство.

Он мокрый, на этот раз от пресной воды. С распущенными чёрными волосами. Обнажённый. По кубикам пресса стекают серебристые крупные капли… Ниже не смотреть сложно… Ноги вопреки опасениям Любы крепкие и стройные, в меру подкаченные. Но Арктура они больше всего и волнуют.

— Как… — произносит он, явно пытаясь подобрать нужные слова. — Как этим пользоваться?

— Боже… — выдыхает она, стараясь сохранить приличия и не слишком краснеть. — Ты такой…

Она задыхается и вместо тысячи слов подаёт ему полосатое полотенце.

— Прикройся, для начала, п-пожалуйста…

— Мм? А, конечно, — завязывает он его у себя на бёдрах и, пошатнувшись, вновь хватается за стену. — Ну, каков я? Без хвоста.

И смотрит на Любу сверху вниз. Ростом он, конечно, и в человеческом облике отличился…

— Хорош… А ты как думал? — не лукавит Люба и делает это с большим удовольствием. — Больно было?