Книга Жена для Императора морей, страница 73 – Ева Кофей, Елена Элари

— Как? С бусами, в смысле?

— Да, — снова пытается он выбраться. — Отойди, человечка, а то оболью случайно.

— Ну, перестань! Почему такой упрямый? Зачем тебе что-то менять? Тебе ведь сил набираться нужно!

— Да, силы потрачу. Но может ты и права, и дальше было бы проще? Не нужна будет вода, не будет так тесно здесь, — и будто в подтверждении этих слов хвост его бьёт по стенке бассейна, едва не прорвав его. — Не буду тебя расстраивать. Люди не поймут, кто я, если увидят.

Она касается ладошкой его щеки, смотрит в глаза и роняет:

— Ты не расстраиваешь меня.

И Арктур целует её запястье.

— Хорошо. Но не надо спорить со мной, — однако голос его звучит мягко. — Придумай лучше, как мне вылезти и не испортить пол…

— Но… мне нравится твой хвост, — не сдаётся Люба.

— Я смогу вернуть его в любой момент, если окажусь в солёной воде, — обещает он, улыбаясь довольно, будто комплимента лучше и не может быть для русала. — Он хорош, — звучит с гордостью и чем-то даже мурлыкающим в голосе. — Правда же, хорош? — вытягивает его из бассейна. — Ни у кого на Дне больше нет такого.

— Дааа… Очень, — Люба проводит по гладким, переливающимся чешуйкам рукой, — аппетитно выглядит!

Ну, нравится ей эта шутка, что поделать!

И как теперь вообще рыбу есть?

Арктурсмеётся, но затем отвечает неожиданно серьёзно:

— У нас многие верят, что вы действительно… можете это.

— Мы рыбу любим, рыба полезная, питательная, фосфор… — усмехается Люба.

— А мы не едим. Ну, в основном не едим. Что-то в этом неправильное есть. Но мы не пошли от рыб, нет. А люди… Люди многое едят, знаю, а прадед мой ещё рассказывал, что и русалок они как-то ловили. И больше о тех русалок никто ничего не слышал. Всякие, — усмехается, — слухи о вашем народе ходят.

— А у нас говорят, что русалки людей под воду любят утаскивать и щекотать до смерти. Но сами вы, как я поняла, щекотки не боитесь. Тот никак не отреагировал, только горячий стал, как печка…

Арктур будто каменеет.

— Наглец. Слухи правдивы, — отвечает как бы между прочим, и снова: — Наглец. Как посмел? Как посмел думать о тебе?!

За окном, несмотря на ясную погоду, сверкает молния.

— Думать? Ну так от меня пахло тобой. Он так сказал.

Люба морщится.

— Как-то… странно звучит.

— Да нет же, я про то, что у него кровь забурлила, — морщится Арктур.

— Кровь забурлила? Это какая-то русалочья фишка?

Она при этом продолжает гладить его хвост.

— Да… У людей не так? — расслабляется он от её прикосновений.

— Они резко не становятся горячими, а если становятся, то это признак болезни. Если под сорок будет, то и умереть можно.

— Я не… Не об этом, — он будто не решается сказать, но всё же продолжает: — Имею ввиду, если мужчине нравится девушка.

— А, — она одёргивает руку. — А причём здесь это?

— Притом.

Она цокает.

— Ты иногда такой… невыносимый. И ты… вчера… Это связано?

— Да, — звучит его голос твёрдо. — Ты не знала?

— Фу, — тянет Люба, — нет, наши мужчины всегда горячие.

— Фу, — вторит ей Арктур. — Как же ты не боишься, если они… всегда?

Люба смеётся и ничего не отвечает.

— Возвращаясь к теме, я не знаю, разрешать ли тебе ноги отращивать. Я… не хочу, чтобы тебе было больно.

— Это ничего, Любовь, — отмахивается он. — Потерплю. Правда, — и снова ловит её за руку, чтобы с трепетом поцеловать ей пальцы. — Мы не такие хрупкие, как вы… Ты, — гладит её ладонь, — такая мягкая…