Книга Жена для Императора морей, страница 75 – Ева Кофей, Елена Элари

— Ага, — звучит слишком довольно, но реакция Любы так приятна ему и так радует, что и некоторое беспокойство уходит на задний план. — Я впервые это делаю… — признаётся он вдруг так, словно открывает секрет.

Люба запускает пальцы в его тёмные волосы, приглаживая, будто успокаивая и хваля.

— Разве не было любопытно попробовать раньше?

— Нет, — без раздумий отвечает он и делает шаг. — Я должен сту-ступать на всё или на… — он смотрит, как она стоит, и делает так же. — Вроде видел уже, а так странно. Не понимаю, как вы с ними живёте.

А после, не очень твёрдой походкой, но идёт в комнату, уже ни за что не держась.

— Люди ведь надевают на себя всякое, — снимает он полотенце, чтобы не мешало, и вешает на край двери, — и не ради украшения, так? Ты принесёшь что-то и мне? — садится на кровать.

Люба проходит мимо него с закрытыми глазами и спотыкается.

— Есть ещё такое понятие, как приличие… Некоторые… части тела, — с трудом пытается сформулировать,— неуместно показывать другим людям.

— Хорошо, — легко соглашается он, натягивает на себя одеяло и ложиться. — Мм, а без хвоста лежать здесь приятнее. Иди сюда!

Она оборачивается.

— Зачем?

— Приятно же. Хочу разделить с тобой. И вообще, — смотрит на неё строго, слегка приподнявшись на локтях, — когда зовёт король, нехорошо медлить и спорить.

— Но я не одна из твоих русалок!

— Но я ведь... всё ещё я, и ты знаешь, перед кем стоишь!

Люба садится на край кровати.

— Я у себя дома, в переделах земли людей, а ты здесь гость, твоё величество.

Арктур смеётся и сгребает Любу в охапку, устраиваясь на постели вместе с ней. Не применув и положить её под одеяло, к себе…

— Приятно, — шепчет он ей на ухо, и жмурится, когда волосы Любы щекочут ему щеку. — Приятно же. И отдохнуть хочется, — обнимает её крепче.

— О, боже… — шепчет Люба и судорожно сглатывает. — Боже, ладно, ты рыба и видно не понимаешь… Будешь отдыхать тогда? Я рада, что душевая не была залита голубой кровью. Пойду продавать сокровище и покупать тебе одежду.

— Была.

Люба замирает и не может найти, что сказать в ответ, только сверлит его взглядом небесно-голубых глаз.

— Это ничего, я всё смыл, — говорит он с улыбкой, прижимает к себе крепче и целует её за ухом.

А затем чуть ниже. И ещё чуть-чуть. И так пока не впивается в шею, а рука его не смыкается у Любы на бедре.

Она стонет, сердце глухо бьётся в ушах, по телу разливается сладкая, щекочущая истома, пониже живота сворачивается пульсирующий ком.

— Тише, перестань… — шепчет сбивчиво, прекрасно понимая, что если бы не нравилось, давно бы врезала ему.

Но как такого ударить?

Ещё и вымучился и думает, что её волнует, не будет ли грязи.

— Я ведь тебе говорила про приличия…

— Разве плохо то, что нам хорошо? — шепчет он, и вдруг оказывается над ней, и горячая ладонь его ползёт по любиному животу выше. — Ты очень нравишься мне, — мерцают его глаза, и Арктур склоняется за поцелуем.

Она всхлипывает и отворачивает голову. От уголка глаза течёт поблёскивающая слезинка.

Арктур замирает, не смея продолжить. А затем осторожно и медленно, будто это может всё сгладить, отстраняется, позволяя ей подняться.

И заключает огорчённо:

— Я расстроил тебя…

От звука его голоса, от того, как он это говорит, становитсябольно. Люба поднимается, стараясь на него не смотреть.