Книга Оттенки молока и меда, страница 85 – Мэри Робинетт Коваль

«Да как леди Фитцкэмерон смела так с ним обращаться? – подумала Джейн. – Вытянуть из него все соки, а затем запереть, чтобы скрыть собственное неумение вовремя остановиться, – это просто какое-то преступление!»

– Значит, вот почему вы на самом деле едете в Бат?

– Отчасти. Доктор Смайт и впрямь полагает, что воды могут быть мне полезны, но меня все равно угнетает эта идея. Прошу меня простить: заточение сделало меня раздражительным. Вы первая, кого ко мне допустили. – Он потер переносицу и вздохнул. – Не могли бы вы оказать мне услугу? Откройте правый верхний ящик моего рабочего стола и подайте лежащую там книжку, пожалуйста.

– Да, конечно. – Джейн с готовностью направилась к столу, радуясь возможности хоть как-то отвлечься от мыслей о плачевном положении больного. – Неужели я в самом деле первая, кто вас навестил?

– Капитан Ливингстон иногда заглядывал, но, полагаю, исключительноради того, чтобы отчитаться перед остальными. Нам с ним не о чем особо разговаривать.

В ящичке стола Джейн обнаружила альбом для зарисовок, в котором мистер Винсент обычно делал наброски. Сейчас, взглянув на него поближе, она заметила тиснение на кожаной обложке: инициалы «В. Г.».

– Эта книжка? – спросила Джейн, оборачиваясь и поднимая альбом повыше.

Мистер Винсент кивнул.

– Я бы хотел, чтобы вы забрали ее себе. В благодарность за спасение моей жизни.

От изумления Джейн едва не выронила альбом. С какой стати он решил подарить ей свои наброски?

– Не стоит благодарности. В самом деле я не сделала ничего, чего не смог бы сделать кто угодно, обладающий…

– Прошу вас, мисс Эллсворт, не утомляйте меня своими вежливыми речами. Ну или используйте вашу вежливость для того, чтобы принять мою благодарность со всей полагающейся учтивостью. Мне стоило уточнить, что я благодарю вас не за то, что вы спасли мне жизнь, а за то, что вы позволили мне и дальше заниматься искусством. Доктор Смайт не устает повторять, что я смогу выздороветь полностью и что целостностью своего рассудка я обязан именно вам. Да, без ваших усилий я бы, возможно, смог выжить – но от меня осталась бы одна оболочка. А это все равно стало бы для меня медленной смертью. Так что… – он взглянул на нее с таким жаром, что Джейн показалось, что этот взгляд сейчас прожжет ее насквозь, – …именно за свое искусство, которое и есть вся моя жизнь, я благодарю вас и именно свое искусство преподношу вам за это в дар.

Даже сейчас, в столь ослабленном состоянии, в голосе мистера Винсента слышалась такая сила духа, что Джейн не могла не поддаться ей. Неудивительно, что Мелоди «чувствовала, что ее ценят», общаясь с этим человеком, – если он и на нее смотрел с той откровенностью в эмоциях, что уже не полагалась при общении с леди. В этот момент Джейн даже усомнилась, что мистер Винсент в принципе может уважать кого угодно не целиком, а лишь за какую-то черту.

– Прошу вас, присядьте поближе, и я постараюсь объяснить вам все как следует.

Джейн устроилась на простом стуле возле кровати, а мистер Винсент подобрался поближе к краю. Забрав у нее книгу, он раскрыл ее на первой странице:

– Здесь содержатся мои размышления о чарах и мои попытки разработать способ записать их.

Лист оказался исписан уверенным, характерно мужским почерком;текст плотно теснился вокруг эскиза, сделанного тушью в углу страницы. Джейн невольно подалась вперед, выхватывая обрывки фраз вроде «…исследовать свет и способы его передачи. Зеркало, может быть?» и «Без чувств не бывает искусства – только техника».