Книга Оттенки молока и меда, страница 65 – Мэри Робинетт Коваль

Остальные гости, не понимая всей затейливости продемонстрированного приема, вежливо поаплодировали, и мистер Винсент снова сел на место и потянулся за бокалом вина – и стало видно, как у него дрожит рука.

Джейн нестерпимо хотелось спросить, верна ли ее догадка о том, как он сотворил иллюзию с голубями, но она не хотела, чтобы он узнал, что она снова заглянула за ширму. Так что она решительно отвернулась в противоположную сторону и сосредоточила внимание на мистере Баффингтоне.

Все то время, что подавали первые три блюда, Джейн мужественно выдерживала его болтовню, улыбаясь в положенных местах и внимая бесконечным разглагольствованиям об охоте, пойнтерах и фазанах так старательно, что это, увы, только подстегивало мистера Баффингтона рассказывать еще больше. К счастью, ему вполне хватало коротких и односложных ответов вроде «Ничего себе!» и «В самом деле?», и это позволяло Джейн спокойно наслаждаться картинами, рожденными чарами мистера Винсента.

Удобнее всего было рассматривать ту часть, что лежала за плечом мистера Баффингтона: там на легком ветерке шелестела группка изящных лавровых деревьев. Проработанная куда более детально, чем в том пейзаже, что служил сценой в театре теней мистера Винсента, она тем не менее выдавала его характерный почерк. Было ясно, что на создание этой рощицы чароплета вдохновил тот лавр, что рос на холме над клубничными грядками в Лонг-Паркмид, но ни одно из деревьев не повторяло оригинал дословно.

Наконец подали четвертое блюдо, и стол развернулся – и Джейн наконец-то освободилась от необходимости беседовать с джентльменом слева и могла заговорить с джентльменом справа. А беседы с мистером Дюнкеркомуж точно будут куда интереснее: Джейн не сомневалась, что он разделит ее энтузиазм по поводу окружавшего их лесного пейзажа. И как только завершился положенный по этикету обмен любезностями, мистер Дюнкерк вопросительно поднял бровь:

– Могу я узнать ваше мнение о работе мистера Винсента?

– Я никогда еще не видела столь внимательного отношения к деталям и утонченности в воплощении идеи. – Джейн прикусила язык, сообразив, что заговорила о технике, а не о впечатлении от шедевра. – Она заставляет меня чувствовать, будто я нахожусь на природе, в полном покое. Кто бы мог подумать, что званый ужин может вызывать такое умиротворение?

Коротко взглянув Джейн за плечо, мистер Дюнкерк заметил:

– Некоторые разговоры, пожалуй, могут быть утомительнее прочих.

– В самом деле. Не знаю, как мистеру Винсенту удается выдерживать мою матушку. – Джейн, в свою очередь, взглянула за плечо мистера Дюнкерка на чароплета – тот смотрел на миссис Эллсворт абсолютно осоловевшим взглядом. А по спине леди Вирджинии становилось ясно, что та о чем-то невероятно оживленно рассказывает.

– Какими беседами она вас развлекала? О погоде или о ценах на шелк?

– Ни о том, ни о другом. Мы обсуждали произведения искусства, имеющиеся у вас дома, и она рассказала мне обо всех, о которых только успела. Мы как раз добрались до южной стены гостиной, когда стол развернулся, так что мне придется заглянуть к вам, чтобы узнать, что висит на западной. И я с нетерпением буду ждать, когда смогу ими насладиться.

Джейн порозовела.

– Боюсь, в гостиной не прибавилось ни одной новой картины, так что вы сможете увидеть только то, что и без того уже видели.