Книга Мать смерти и рассвета, страница 200 – Карисса Бродбент

В голове мелькнул пугающе яркий образ Макса, его окровавленного и безвольного тела, прибитого к роскошным стенам имения Зороковых, и пришлось подавить подкатившую к горлу желчь.

Я представила мать, вспомнила, как она смахнула на прощание мои слезы ужаса. «Достаточно», – сказала она.

«Достаточно, Тисаана».

Я больше не боялась.

Остальные служанки покинули комнату, оставив нас с Ларон наедине. Я сидела перед зеркалом. Мое отражение выглядело, несмотря ни на что, красивым, по крайней мере с точки зрения треллианцев, которые любили безликую и чистую красоту. Розовые блестящие губы, большие глаза, подведенные коричневым и розовым, румяна на щеках. Ларон стояла позади меня и распутывала последние колтуны в моих волосах.

Я наблюдала за рабыней в зеркале. Морщины, прорезавшие ее лицо, выдавали не жестокость, а беспокойство, казавшееся знакомым. Я видела, как много лет назад подобные морщины начали появляться на лице матери.

Я часто гадала, сколько прожила мать после того, как ее перепродали.

Гадала, злилась ли она на мир, который забрал ее ребенка, и на надежду, слишком болезненную, чтобы даже помыслить о ней.

– Твоя дочь не должна была умирать, – сказала я.

Ларон перестала расчесывать мои волосы, но не подняла глаз. Потом движения щетки возобновились.

– Не должна.

– Я знаю, что она заслуживала лучшей участи. Она заслуживала жизни, о которой мечтала. Мне бы хотелось дать ей такую возможность.

Лицо Ларон посуровело.

– Мне тоже.

– Ларон.

Наконец ее взгляд метнулся вверх и встретился с моим в зеркале.

– Дай мне один шанс, – попросила я.

По ее лицу прокатилась медленная волна гнева, и на минуту мне показалось, что Ларон сейчас закричит.

– Они убили Сален ни за что, – выплюнула она сквозь стиснутые зубы.

Теперь я все поняла. Ее гнев был направлен не на меня. Она злилась на Зороковых.

– А что, если ее гибель не останется напрасной? – прошептала я.

Ларон дрожала от ярости. Ее глаза сияли ярким светом.

Она отложила щетку.

* * *

Я слышала, как начался пир: по коридору эхом разнеслась мелодия оловянного рожка. Я сидела, чинно сложив руки на коленях, пока за мной не пришли стражники. Они крепко взяли меня за руки и повели по безупречно чистым коридорам, и чем ближе мы подходилик бальному залу, тем громче звучала музыка. Как и в те времена, когда я была рабыней в поместье Эсмариса, стоило переступить порог, навстречу повернулись десятки затянутых в белые одежды тел. В конце концов, я же всегда приносила им развлечение: в те времена – как танцовщица, а сегодня – как мрачный подарок-жертвоприношение.

Я ничем не выдала того, что заметила, как по лицу леди Зороковой медленно расползается замешательство, пока она рассматривает мой наряд. Совсем не те белые, как у идущего на заклание агнца, одежды, которые она выбрала, а яркое, кроваво-красное платье. Мое неподвижное лицо сохраняло полную невозмутимость.

Но я не смогла сдержать потрясенного вздоха, когда меня провели в центр бального зала, чтобы представить почетному гостю.

Я была готова ко многому.

Но только не к тому, что рядом с леди и лордом Зороковыми будет сидеть Нура и улыбаться мне.

ТИСААНА

Меня вывели в центр комнаты и поставили на колени. Нура поднялась со стула за главным столом. Мне с трудом удавалось сохранять нейтральное выражение лица: я ненавидела ее больше, чем кого-либо в жизни.