Книга Мать смерти и рассвета, страница 174 – Карисса Бродбент

– И когда придет время, мы нанесем удар. Надеюсь, к тому времени нас поддержат повстанцы, – кивнул я.

Мы осмотрелись в ожидании одобрения. Саммерин кивнул, а Брайан хмыкнул в знак согласия.

– Такой план ничем не хуже любого другого, – вздохнул я, не в силах выразить больший энтузиазм.

Ишка молчал, стиснув зубы так, что подрагивали челюсти.

– Ишка? – с нажимом спросила Тисаана.

– Этого недостаточно.

– Этого?

Фейри вскочил так резко, что едва не опрокинул стул, его глаза сверкали гневом. Меня поразила перемена в нем.

– Ваша человеческая королева мучила моего сына, а затем поступилатак же с моей сестрой. Она превратила ее в чудовище. В Нирае мне пришлось сражаться с собственной сестрой! Аранская королева заслуживает смерти за то, что она сделала.

Утонченный и спокойный, словно сделанный из мрамора, фейри исчез. На его месте стоял мужчина, жаждущий крови. «Ты говоришь, как твой король», – едва не вырвалось у меня.

– Прости, Ишка, – прошептала Тисаана, сведя брови от сочувствия. – Я не знала…

Ишка глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь взять себя в руки.

– Я тебя понимаю, – тихо сказал Брайан. – Поверь, когда я добрался до тех, кто убил моих сестер…

Он дернул головой, и этот жест выразил больше, чем любые слова. Я почувствовал внезапную тошноту, и пришлось отвести взгляд.

– Ты не единственный, кто хочет ее смерти, – добавила Тисаана. – И наказание ее настигнет. Обещаю.

Ишка опустился на стул:

– Я знаю. Я… я прошу прощения.

Он осторожно сложил руки на столе, опустив глаза. Затем у него вырвался грубый, невеселый смешок; звук был настолько странным, что застал меня врасплох. Я никогда раньше не слышал, чтобы он смеялся. Саммерин, Брайан, Тисаана и я смущенно переглянулись.

– Просто… иногда я его понимаю, – сказал Ишка, покачивая головой. – Кадуана. Я презираю его за действия во имя мести. Презираю за то, что он делает с миром, со всеми нами. Но я его понимаю. Порой мне кажется, что это самое жестокое из всего происходящего сейчас. Мы все чувствуем одно и то же, но все равно умрем в попытках убить друг друга ради своих чувств.

ЭФ

Напоминание о смерти только разожгло желание наслаждаться жизнью.

Когда начался пир, бокалы с вином опустели за считаные секунды. Оглушительная музыка вибрировала в костях, и если поначалу извлекаемые оркестром звуки казались бессвязными, вскоре они слились в неделимое целое. В каменном внутреннем дворике дворца во главе массивного стола, за которым ело человек пятьдесят, сидел Кадуан. Другие столы вынесли в таком количестве, что их пришлось расставлять где придется – не только во дворике, но и на всех улицах, где ножки покачивались на неровной брусчатке и их подпирали тем, что нашлось под рукой.

Еды было много, и новые тарелки подносили, не дожидаясь, пока опустеют прежние. Стол превратился в настоящую палитру: темно-бронзовое жареное мясо, ярко-красные ягоды, пурпурные корнеплоды, белый крем на тортах, сливочное содержимое огромных соусниц и супниц.

Меджка и Луия быстро нашли себе собеседников. Я сидела между ними, достаточно близко, чтобы получать тычки локтями при оживленной жестикуляции, но чувствовала себя очень одиноко.

Я бросила взгляд на Кадуана во главе стола, глубоко увлеченного тем, о чем ему рассказывал Вифиан. Король встретил мой взгляд, слабо улыбнулся и отвернулся.