Книга Шесть опаленных роз, страница 30 – Карисса Бродбент

– Ты с ним встречался?

– Давным-давно.

– И он тебе не понравился?

– Я… – Казалось, он не находил нужных слов. – Я бы не стал кланяться ему. И никто бы не стал.

Я тупо уставилась на него.

– Что? – рявкнул он. – Ты явно собираешься сказать, что я не прав, так что давай! Поучай меня!

– Сейчас твой клан удален от власти, так?

– Так.

– И что это означает для него?

Вейл не торопился с ответом. На его шее напрягся мускул.

– Скажи, хиажи правят по справедливости? – спросила я.

– «По справедливости»… – Он коротко усмехнулся. – Нет, конечно же.

Я осознала ужасную, безнадежную правду. И поджала губы. Во рту стоял кислый привкус: так бывало всегда, когда мне хотелось сказать крепкое словцо.

Вместо этого я отрезала:

– Мы должны закончить работу.

И собралась было развернуться, но Вейл схватил меня за плечо:

– Давай, мышка, говори то, что хотела.

– Я не думала ни о чем таком.

– Не лгимне.

Я уставилась на него немигающим взглядом, не зная, как быть, ведь он явно жаждал узнать мое мнение.

Или я просто так думала.

«Рот на замок», – сказала я себе… но я плохо умела прислушиваться к голосу разума. Вейл затронул во мне то, что я пыталась скрыть, – разочарование, которое теперь нарастало так быстро, что я не могла воспрепятствовать этому. А ведь я даже не знала, откуда оно взялось.

– Просто… Трудности – не повод останавливаться.

Он отстранился, явно оскорбленный:

– Дело не в том, что мне трудно.

Я попыталась скрыть недоверие, отразившееся на моем лице, но не преуспела.

– Дело в принципах, – добавил он.

– Принципах? – Я выдавила из себя невеселый смешок. – Твой клан просит тебя о помощи, а у тебя, значит, принципы?

– Все совсем не так и…

– Моя сестра умирает! – Я выпалила это резко, на выдохе. – Моя сестра умирает, Вейл, и все жители моего города тоже. И они, все до единого, не готовы действовать, а хотят лишь надеяться, молиться и мечтать, что все пройдет само. Они такие же, как ты. Отказываются искать решение, потому что для них важны только принципы. Ведь искать и бороться не принято, позволительно лишь уповать на лучшее. И каждая секунда, потраченная ими на глупые молитвы, – это еще одна потерянная жизнь. Кто-то. Где-то. Некто важный для его семьи.

Вейл не моргал. Не знаю, что на меня нашло, но я не могла захлопнуть рот. Слова лились из меня:

– Я знаю, каково это – ощущать свою беспомощность. Тебе не понять. Ты не знаешь, каково это – быть в кольце пятерых мужчин и знать, что, если они захотят тебе навредить, ты не сможешь им помешать. Тебе неведомо, как люди, с которыми ты вырос, увядают и умирают. Ты… – «Ты не ведаешь, каково это – знать, что умираешь ты сам», – хотела сказать я, но не отважилась. – Не мне судить их за выпавшие им несчастья, но если бы я знала, что есть шанс помочь им, спасти хоть кого-нибудь… знала – и отказалась бы…

Я моргнула – и увидела сестру, медленно становившуюся пылью. Моя сестра, живая – она была всем тем, чем мне никогда не стать; в ней была жизнь, а во мне прорастала лишь смерть, она дарила тепло, а я несла лишь холод.

Моя прекрасная сестра, заслуживавшая жизни гораздо больше, чем я.

Я все говорила, не тратя времени на дыхание. Когда же я все-таки набрала в грудь воздуха, изо рта вырвался некрасивый клекот, а следом– почти рыдание.

Вейл схватил меня за плечо и потер большим пальцем кожу у краешка выреза моего платья. Это прикосновение отчего-то успокоило меня. Оно несло в себе утешение, успокоение и вопрос.