Книга Ночная радуга, страница 80 – Жанна Володина

— Ребята перебираются в ночной клуб. Поедем? — заглядывая мне в глаза, спрашивает Верещагин.

— Мне бы не хотелось, — отвечаю я честно. — Я люблю ходить в такие места только с близкими друзьями, а не в большой чужой компании.

— Кто может быть ближе мужа? — Никита мягко притягивает меня к себе, прижав мой живот к своему бедру.

— Настоящий муж, — настойчиво отодвигаю его я.

— Я готов стать настоящим, — он снова берет меня за талию.

— Когда закончится эта комедия, я сама выберу себе мужа, — убираю его руки со своей талии.

— Когда же трагедия успела превратиться в комедию? — недовольством Верещагина можно намазывать бутерброды, как сливочным маслом. Он кладет правую руку на мою шею сзади. — Чем смерть моего отца тебе так смешна?

— Ты прекрасно понимаешь, что именно я имею в виду, — отвечаю я, не сумев освободиться от захвата и нападая словами. — Смешна не смерть,конечно, а твои попытки отомстить по-шекспировски. Стоило ждать десять лет? Почему не сразу? По горячим следам?

Верещагин внимательно смотрит на меня, будто раздумывает, достойна ли я честного ответа, потом всё-таки говорит:

— Тогда, десять лет назад, я знал немного, зато во многом ошибался. Этих лет хватило, чтобы получить информацию и принять решение.

— За всех? — презрительно уточняю я.

— Конечно! — не менее презрительно отвечает он. — Если учитывать желания всех, то придется отказаться от собственного плана. А это не входит в мой план.

— Когда же я узнаю суть своей роли? — решаюсь спросить я, разозленная его тавтологией. — Ты хочешь пустить моего отца по миру, а меня опозорить публично?

— Очень неумный план, — зло усмехается Верещагин. — Твой позор — теперь и мой позор. Муж и жена — одна сатана. Я не собираюсь разорять твоего отца. Он всё отдаст сам. Всё сам. Как он любит…

— Мы можем поговорить в другом месте? — оглядываясь на дверь туалета, спрашиваю я.

— Естественно, — Никита отпускает мою шею и берет за руку. — У нас дома. В нашей новой квартире.

Мы прощаемся с Федором и его гостями и идем в машину.

— И где мы живем? — спрашиваю я, демонстрируя «мужу» заинтересованность.

— На пересечении Нового Арбата и Никитского бульвара. Театральный дом на Поварской, — насмешливо отвечает Верещагин. — Устраивает?

— Менее километра от Кремля? — не удивляюсь, констатирую. — Зачем такая роскошь?

— У моей жены должно быть всё самое лучшее, — просто отвечает Никита.

— У настоящей — да, несомненно, — искренне соглашаюсь я. — Так и будет, не сомневаюсь. А для этого спектакля это просто декорации. Не слишком ли дорогие?

— Отчасти, — кивает мне Верещагин. — Тебе понравится. Пентхаус на втором этаже с камином.

— Хоть с бассейном, — устало выдыхаю я. — Ты плохой режиссер, если думаешь, что я буду там жить.

— Я не думаю — я уверен, — желчно отвечает Никита. — У тебя нет выбора.

— Выбор есть всегда, — возражаю я. — Пока человек жив, выбор есть всегда.

— Вот именно… — глаза Верещагина прожигают меня насквозь. — Пока жив…

Квартира на втором этаже огромная, но… неожиданно уютная. Четыре основных цвета: мягкий светло-серый, кремовый, терракотовый и спокойно-оранжевый своим теплом создают ощущение комфорта. Действительно, камин.Настоящий камин в центре Москвы.

— Очень красиво! — вырывается у меня. — Со вкусом. Сам выбирал?

— Не совсем… — уклончиво отвечает Верещагин. — Проходи. Здесь всё твое.