Книга Ночная радуга, страница 78 – Жанна Володина

— Спасибо, но мы с Лерой приглашены на день рождения. И уже опаздываем из-за концерта, — сухо отвечает Никита, обнимая меня за талию. — Но ты, Рита, вполне можешь принять приглашение господина Виноградова.

— Никита, — морщится Николай Игоревич. — Ты, как всегда, можешь называть меня дядя Коля.

— Дядей Колей вы были много лет назад, — без улыбки отвечает Никита и, помедлив пару секунд, добавляет. — Дядя Коля и дядя Илья умерли в тот же день, что и мой отец.

Наступает неловкое молчание, тяжелое, давящее. Молчание как наказание. Значит, Верещагин считает виноватым и этого друга своего отца. Может, его недовольство поведением Андрея вовсе не ревность взрослого мужчины по отношению к фиктивной жене, а часть егособственных сложных отношений с этим миром, предавшим его отца.

Попрощавшись со всеми небрежными кивком, Верещагин буквально запихивает меня в автомобиль на заднее сиденье. Кивок — и водитель с охранником выходят. Мы уезжаем вдвоем.

— Не спросишь, у кого день рождения? — в зеркале заднего вида насмешливые глаза довольного своей выходкой мужчины-мальчишки.

— Увижу, — отвечаю я и спрашиваю. — А это удобно, если с тобой буду я?

— Боюсь, если я буду без тебя, именинник удивится, — загадочно смеется Никита, у которого заметно улучшилось настроение. — Не спросишь, куда едем?

— Если хочешь, спрошу, — миролюбиво соглашаюсь я, хотя спрашивать и не собиралась. Зачем? Что от этого изменится? Маршрут? — Никита, скажи, а куда мы едем?

— Именинник выбрал Темпл-Бар на Бауманской, — услужливо говорит Верещагин.

— У нас есть подарок? — интересуюсь я, почувствовав, что Никите хочется общаться.

— Есть, не волнуйся, — улыбка в зеркале.

В уютном зале на кремовых диванчиках с большими пестрыми подушками вокруг темно-коричневого длинного стола сидит веселая разношерстная компания во главе с дядей Федором. Людей много, человек пятнадцать.

— Друзья! — Федор, обнимавший до этого платиновую блондинку в розовом мини, вскакивает в радостном порыве. — Они пришли! А вы не верили! Мой добрый гений Верещагин и его красавица-жена Лера.

— Верещагин, Верещагин! — щебечут молоденькие девушки, хихикая и толкая друг друга локтями. — Сам Верещагин!

— Дожили! — обнимая Никиту, иронизирует Федор. — Сам Верещагин! Какой почет имениннику!

— Не завидуй! — усмехается Верещагин. — Я брутальнее тебя и харизматичнее. У девочек просто хорошее зрение.

— А я храбрее! — хохочет блондин Федор, которому очень идут черная футболка и черные джинсы. — Ты боишься змей!

— Опасаюсь, — поправляет друга Никита.

— Вид у вас какой-то… светский, — внимательно рассматривает нас Федор. — Откуда такой бомонд к скромному ветеринару?

— С концерта, — объясняю я, улыбаясь и протягивая руку имениннику. — С днем рождения!

— Ее можно целовать? — с надеждой спрашивает Федор Верещагина.

— Конечно… нет, — с ленивой усмешкой отвечает Никита.

— Так и знал! — сетует Федор, пожимая мою руку. — Можно хотя бы на «ты»?

— Конечно… да! — смеюсь я.

С противоположного конца стола сосчастливыми улыбками нам машут Женька и Евгений. Федор усаживает нас рядом с собой, требуя от Верещагина тост.

— За благородного и сильного человека! — поднимает рюмку коньяка Никита. — Мой… наш подарок подгонят, куда скажешь.

Верещагин достает телефон и показывает Федору фотографию. Сказать, что Федор поражен — ничего не сказать. Он распахивает глаза и странно стонет: