Книга Ночная радуга, страница 49 – Жанна Володина

— Я могу ее видеть? — спрашиваю я, вставая.

— Ты? — недоверчиво говорит Верещагин. — Зачем?

— Не зачем, а почему, — поправляю я его. — Если это действительно сердечный приступ, то тратить время катастрофически опасно.

— Ты детский врач! — встревает со своей репликой Елена.

— Но врач, — вежливо и настойчиво поправляю ее я, глядя на Верещагина.

— Хорошо, — соглашается он, неожиданно беря меня за руку и ведя за собой. — Пойдем!

Мы так и идем, держась за руки, как дети, на второй этаж по широкой дубовой лестнице с удивительно красивыми резными балясинами и перилами. Изящные розы оплетают тонкие столбики, маленькие птички сидят на поворотах перил. Не удерживаюсь и глажу свободной рукой одну из птичек.

— Какая прелесть! — вырывается у меня, когда Никита с удивлением на меня оборачивается. — А какая это птица?

— Птица? — Верещагин не слышит вопроса, он смотрит на мои губы.

— Вот эта, деревянная, хорошенькая… — шепотом объясняю я, непроизвольно облизывая нижнюю губу.

Мужчина сглатывает и отвечает:

— Обещали, что соловей.

Таисия Петровна лежит на краю большой кроватис закрытыми глазами. Верещагин ставит возле кровати стул для меня.

— Разрешите вас осмотреть, — ласково говорю я женщине, настороженно на меня глядящей.

Таисия Петровна щурит карие сыновьи глаза и слабым голосом отвечает:

— Не нужно беспокоиться. Я подожду врача.

— Я врач, — терпеливо напоминаю.

— Я жду настоящего, — устало отвечает она.

— Я настоящий врач, — продолжаю говаривать упрямую женщину. — Я работаю по специальности с первого дня окончания медицинского института. Последний перерыв около полутора месяцев.

— Я жду скорую, — капризничает Таисия Петровна.

— Сердечный приступ — заболевание, от которого умирают в течение нескольких минут, — серьезно говорю я, строго на нее глядя. — Боль в области груди есть? Может, была? Одышка?

— Нет, — неуверенным слабым голосом отвечает мать Верещагина.

— Тошнота, рвота, боль в животе? — настаиваю я.

— Нет, — мотает головой Таисия Петровна.

— Сознание не теряли? — спрашиваю я.

— Не теряла, — твердо отвечает за мать ее сын.

— Что именно болит? — уточняю я. — Именно сейчас что?

— Сердце, — настаивает женщина, положив ладонь на левую грудь.

— Я спрашивала вас про боль в области груди, — терпеливо напоминаю я. — Вы сказали, что ее нет.

— Я просто не поняла ваш вопрос, — защищается Таисия Петровна и повторяет. — У меня болит сердце, и я жду скорую. Спасибо за беспокойство, но от вас мне ничего не нужно.

— Давайте измерим давление, — миролюбиво предлагаю я, не меняя радушного выражения лица.

— Скорая измерит, — ворчит женщина и морщится, как будто попробовала что-то кислое.

Я встаю со стула и поворачиваюсь к Верещагину.

— Скорая так скорая, — говорю я, удерживаясь от насмешки. — Главное, чтобы успели.

Шаги за дверью. Стук. В спальню Таисии Петровны входят мужчина и женщина в белых халатах, сопровождаемые Ритой. Здороваюсь и быстро выхожу в коридор. Спускаюсь на один пролет, когда меня крепким захватом берут за локоть.

— Лера! — Верещагин разворачивает меня к себе. — Ты куда?

— Домой, — доверительно и честно сообщаю я. — Твоей матери плохо, тебе надо быть с ней. Вряд ли мы теперь продолжим наш семейный ужин. Выделяю голосом слово «семейный».

— Почему? — насмешливо недоумевает он. — Ты же понимаешь, что мама слегка преувеличивает. Мы вполне можем продолжитьтрапезу. Я заказал прекрасный десерт. Моя семья его очень любит.