Онлайн книга «Ночная радуга»
|
— Зато сюрприз получился! — Никита подмигивает по-мальчишески гостям и кладет руку на мою ногу, отправляя большую горячую ладонь в путешествие по внутренней стороне бедра. Поворачиваюсь к нему лицом и вижу, как темнеют от страсти его глаза. Равнодушное выражение лица дается мне с трудом, помогают долгие годы тренировок. Мое безразличие заметно задевает Верещагина, и он крепко сжимает челюсти, убирая руку. — Работать я буду, — отвечаю я «свекрови» и обращаюсь к Елене. — Я попросила мужа не устраивать широких торжеств — и он пошел мне навстречу. Такой душка! «Душка» злится. Злость эту выдают слегка раздувающиеся крылья носа. — Такой уступчивый! Значит, точно влюблен! — хихикает Рита. — Никогда бы про Никитона такое не подумала! И фамилию менять не заставил, и жить у отца разрешает в медовый месяц! Просто чудеса! — Кто же ваш отец? — хмурится Таисия Петровна. — Тоже врач? Известный, наверное? Князев… не припоминаю… — Вяземский, — вежливо подсказываю я, наблюдая, как с лица Таисии Петровны мгновенно уходят все краски, просто сползают на шею. — Вяземский Илья Романович. Глава 8. Месть Какие отрастил когти… И не ври, что было лень обрезать. Ты просто мечтаешь вцепиться в то горло, Которое обещал целовать. Страшнее нет на свете зверя, чем обуянный жаждой мести человек. — Вы дочь Ильи? — шепотом выдыхает Таисия Петровна в наступившей тревожной тишине. — По крайней мере, так мне говорит моя мать, — осторожно шучу я. — Никита! — первый раз слышу, как можно визжать шепотом, но мать Верещагина именно визжит, по-другому не скажешь. — Как ты мог! Замираю, с любопытством глядя на взволнованную бледную женщину. Наконец, хоть что-то прояснится. — Чувства оказались сильнее, — твердо говорит Никита, взяв меня за руку и утопив мой кулачок в своей широкой ладони. — Лера теперь — часть моей жизни. Главная ее часть! Кто осмелится… — Что ты! — обиженно перебивает его Рита. — Как ты мог подумать, что кто-то из нас способен… — Еще как способен. Вернее, способна, — теперь не дает договорить Рите Никита, обводя всех за столом серьезным строгим взглядом, словно предупреждая. Интересно, кого из этих трех женщин он имеет в виду? Или всех? Рита досадливо хмурится, вздернув хорошенький курносый носик. Елена Барон смотрит на меня высокомерно, но не более. На лицо Таисии Петровны возвращаются краски, она скорее растеряна, чем раздражена. Я порчу пафос момента неожиданной репликой: — Ники! Что ты! У тебя такие чудесные родственники и друзья! Верещагин вздрагивает от неожиданности, словно вспомнил обо мне только что, и цепким взглядом ловит мой взгляд, пытаясь что-то понять или прочесть. Сейчас хорошо бы томно похлопать ресницами, но это не будет вязаться с моим прежним поведением. Эх… Надо было выбрать другое амплуа, но теперь уже поздно. Образ очарованной дурочки явно будет перебором. Вспоминаю, как часто мы с друзьями раньше ходили в театр. Там работала заведующей литературной частью Варькина бабушка Елизавета Васильевна. Мы бывали на всех премьерах и капустниках. После успеха школьного спектакля «Недоросль» Варька даже некоторое время хотела стать актрисой. Однажды после очередной премьеры мы сидели в нашей «Пельменной». Варька рассказывала нам, какие амплуа могут быть у актрис, и раздавала их нам. |