Книга Ночная радуга, страница 40 – Жанна Володина

— Не буду, — обещает Верещагин. — Гуглила меня?

— Немного, — отпиваю ароматный кофе. — Для женатого человека у вас слишком много женщин.

— Неужели ревнуешь? — издевается надо мной Верещагин. — Никогда не думал, что это может быть так приятно. Ревность красивой женщины.

— Вы обещали не говорить комплименты, — насмешливо напоминаю я.

— Это факт, — пожимает он плечами. — Вернемся к теме нашего разговора. «Ты» и «Никита» — два слова, которые тебе нужно научиться выговаривать без презрения и желчи.

— Хорошо, — медленно вожу круги по краю кофейной чашки подушечкой указательного пальца. — Что тебе от меня нужно, Ни-ки-та?

— Для начала… публичности наших отношений, Ле-ра, — дразнит меня Никита Верещагин. — Пора выходить из подполья. Сегодня весь мир всё равно узнает, что мы муж и жена, так зачем прятаться?

— Что это дает вам… тебе? — пытаюсь я понять. — Досадить моему отцу? Так я ему правду расскажу, и с его возможностями нас разведут заочно за пять минут.

— Да? — искренняя довольная улыбка освещает мрачное лицо красивого мужчины. — Просто любопытно, как ты это сделаешь?

Нехорошее предчувствие сжимает мое сердце, тревога отражается на лице, и Верещагин довольно ухмыляется.

— Начинаешь понимать? Похвально!

— Допустим… — аккуратно начинаю я говорить. — Чердак? Подвал?

Далее объясняю приподнятым в удивлении бровям:

— Где ты собираешься меня удерживать, отобрав телефон? Неужели тебе нужен выкуп?

— Выкуп? — Верещагин откровенно веселится. — Твой отец, конечно, человек богатый… Но мне нужен не выкуп. Мне нужно всё, что у него есть.

Внимательно вглядываюсь в лицо, не выражающее ничего, кроме презрения и жалости. Жду, когда внутри меня появится страх. Он меня всегда мобилизует и вдохновляет. Ничего. Ни страха, ни вдохновения.

— Ты уверен, что мой отец готов отдать тебе всё, чтобы получить меня назад? — в моей интонации явно читается сомнение. — Ты два года наблюдал за мной и ничего не понял?

— У твоего отца, кроме тебя, нет якорей в жизни, — Верещагин говорит эти слова спокойно,лениво, насмешливо.

— Фраза красивая, но бессмысленная, — почти смеюсь я. — Моего отца не удержала семья, даже ради меня он не стал жить с моей матерью. А теперь, когда мне тридцать, он, чтобы забрать меня у тебя, отдаст тебе всё? Бред…

— Ты слишком буквально понимаешь мои слова, — возражает мне Верещагин. — Или твой вкус испорчен современной беллетристикой. Всё будет тоньше и занимательнее.

— Любопытно, — отвечаю я и позволяю внутренней злости выйти наружу. — И что же ты хочешь, кроме публичности своего тайного брака? Домашнего уюта? Детей? Страшно сказать, любви?

Верещагин сжимает ладони, лежащие на столе, в кулаки, словно хочет меня ударить.

— Ты первая узнаешь о том, что я хочу, — обещает он. — Всему свое время. Начнем со знакомства. Завтра у нас семейный ужин. Безусловно, твой отец тоже приглашен. Но что-то подсказывает мне, что он откажется.

— Я могу ехать домой? — спрашиваю я, замерев в ожидании ответа.

— Можешь. Но мы можем вместе поехать и к нам. Тебе же любопытно, где живет наша молодая перспективная семья? — интересуется Верещагин, вставая и подавая мне руку.

Традиционно проигнорировав подобную помощь, тоже встаю.

— Тебе не идет имя Никита, — сообщаю я вместо прощания, показывая Верещагину, что наш разговор не выбил меня из колеи и что я не придаю значения всему, что он мне наговорил.