Онлайн книга «Ночная радуга»
|
— Имея заботливую мать, которая всегда рядом с сыном, сложно понять мужчину, с пяти лет растущему без нее, — говорю я пренебрежительно его Заносчивости и попадаю в цель. Таисия Петровна заметно бледнеет, Рита контрастно ей краснеет, а Верещагин напрягается, жестом соглашаясь с выбором горячего: с предложенным официантом говяжьим стейком с кровью. — Твоя наивность даже умиляет, — жестко говорит его Чванство, надрезая стейк, и я вижу кровяной соус, сочащийся из ломтика мяса. — Смерть матери Андрея и Ады — страшное горе, не менее страшное, чем смерть любого другого родного человека. Верещагин не произносит ни слова о своем отце, но я прекрасно понимаю, о ком он говорит сейчас. — Лилия Павловна умерла, к сожалению, через несколько недель после того, как родила Аду, — совершенно равнодушно продолжает его Кичливость. — Она была больна давно. Ее убили не роды, а неизлечимая болезнь, которая прогрессировала с огромной скоростью из-за перенесенной беременности и состоявшихся родов. Это было ее решение — рожать второго ребенка. Это был ее осознанный выбор. Я понимаю, что хочет сказать этим Верещагин. Смерть матери Андрея — трагическая закономерность, которую нельзя было исправить. Смерть его отца — преступление моего отца и отца Андрея. И еще матери Верещагина. И они за это еще не заплатили. Понимаю, но не соглашаюсь: — Ее выбор был не в том, чтобы умереть, — возражаю я его Гордыне и осознанно рискую еще больше. — Ее выбор был в том, чтобы дать жизнь дочери. А когда взрослый человек, здоровый и дееспособный, принимает решение уйти из жизни, перестав бороться с людьми и обстоятельствами, то это тоже его выбор, его решение. Рука Верещагина, держащая столовый нож, слегка вздрагивает, когда он отвечает мне, опалив холодом презрения, возвращая мне мои же слова: — Здорового и дееспособного могут так раздавить люди и обстоятельства, что он предпочтет смерть такой жизни. Предательство любви и дружбы — худшее из преступлений. Открыто смотрю в его каменное красивое лицо, выражающее усталость и агрессию одновременно, и говорю то, что думаю: — Это если были любовь и дружба. Их могло и не быть с самого начала. Его Фанаберистость мгновенно, прямо на моих глазах, превращается в его Растерянность, потом за эти же мгновения становится его Превосходством, которое говорит: — Тогда это еще и обман. Подлый обман. Таисия Петровна шумно, дергано выдыхает. Рита заинтересованно прислушивается. Елена Барон хищно наблюдает, но не за нами и нашим разговором, а за работой коллег с федерального канала. Успокоившаяся Екатерина спокойно ужинает, время от времени бросая на всех насмешливо высокомерный взгляд. Теперь мне кажется, что из всех представительниц курятника, она самый подходящий его Гонору экземпляр. Прямо вторая туфелька в паре. Ужин и аукцион подходят к концу. С каждой минутой растет и напряжение Верещагина. Уголки моих губ растягиваютсяв легкой улыбке. Как быстро я подсела на такой вид получения удовлетворения… Кто бы мне сказал об этом всего лишь месяц назад… Съемки, аукцион, ужин, испытание моего терпения закончены. Ко мне наклоняется Аркадий Сергеевич и шепотом просит: — Держитесь меня, пожалуйста. У Виктора срочное дело. Его не будет некоторое время. — Поговорим? — спрашивает меня встающий из-за стола Верещагин и жестко берет за локоть, пытаясь помочь встать. |