Онлайн книга «Ночная радуга»
|
— Лера! — в очередной раз подошедший ко мне отец бодр и подтянут. — Сейчас ужин для части приглашенных и аукцион. Ты так и не созрела до интервью? — Не созрела, — категорично отвечаю я и вспоминаю, как в детстве была разочарована оскоминой от незрелой груши, которую я попробовала, несмотря на предостережение матери. Неприятное ощущение на языке и нёбе долго не проходило. Сейчас отец скривился точно так же, как и я тогда, но мгновенно взял себя в руки: — Хорошо! Обойдемся фото! Ты прекрасна, дорогая! — Гости заранее распределены по столикам, — сообщает чем-то чрезвычайно довольный Андрей со знанием дела, взяв меня за локоть, который я не вырываю, потому что увидела напряженно сжатые челюсти Верещагина. — И за это отвечал я. — И это значит? — вздыхаю я. — И это значит, что ты сидишь за столом с моей семьей и парочкой самых важных гостей, — очень гордится собой сын Виноградова. — Это особенно радует, — улыбаюсь я до боли в скулах и беру его под руку. На лице у Верещагина обещание легкой смерти. «Я не буду тебя мучить, — говорит оно, — убью быстро, по старой дружбе». Когда мы перемещаемся в зал, предназначенный для ужина и аукциона, выясняется некоторая странность. — На этих местах должны сидеть мы с тобой! — шепотом, чтобы не привлекать ничье внимание, восклицает Андрей, кивком показывая мне на пожилую пару, сидящую за центральным овальным столиком, рассчитанным на десять человек. — Номера шесть и семь, проверь свой пригласительный! Я достаю из клатча картонку и отдаю Андрею. — Ничего не понимаю, — бормочет он, читая текст. — Так… Приглашаем вас, Князева Валерия Ильинична, … ужин… аукцион… место за столиком номер… Почему пятнадцать? — Рассаживаемся! — торопит нас по-голливудски улыбающийся Николай Игоревич. — Сейчас запись моей речи будет! — Я провожу вас, — Виктор Сергеевич приглашает меня начать движение, чтобы уступить место в проходе между столамиоператору с огромной телевизионной камерой. Охранник провожает меня к другому столу. — Пожалуйста! Вот место пятнадцатое! — вежливо говорит он, отодвигая стул с высокой спинкой. — Я сделаю это сам! — оттесняет его… Верещагин, подошедший к нам, и добавляет, насмехаясь. — У меня же четырнадцатое. Николай Игоревич уже выходит к небольшой трибуне. Мой отец сверлит меня и Верещагина горящим взглядом, который гасит огромным усилием воли. Андрей откровенно расстроен. Хорошенькая Ада в длинном зеленом платье с разрезом на бедре не понимает, что происходит. Ее милое личико терзают муки сомнения: она рада, что я не сижу за столом с ее семьей, но огорчена тем, что я возле Верещагина. Единственный, кто по-настоящему доволен происходящим, конечно, Верещагин. По его холеному лицу разлились и торжество, и превосходство, и презрение. Он позволяет увидеть эти эмоции всем, кто не отрывает от нас глаз. В течение пяти минут наш столик на шестерых заполнен гостями. Это Рита, Таисия Петровна, Елена Барон и… Наконец-то! Вот и встретились! Екатерина Воронина. У нее потрясающая фигура, великолепная осанка и чудовищная улыбка-оскал. Улыбка отвергнутой женщины. Интересно, если я сейчас наклонюсь к ней и скажу, что она может забирать Верещагина себе со всеми потрохами, то что она сделает или ответит? Обнимет? Поцелует? Плюнет в лицо? — Я так рада с вами познакомиться! — Екатерина лихорадочно, придирчиво строго осматривает меня, как мать гулёну-дочь после долгой разлуки. — Честно говоря, по фотографиям я решила, что это просто ретушь. |